— Ну, ты даёшь… напугала, — сказал Суслов.
— Я, — прохрипела Алина, но поняла, что сказать не может ни слова. Её горло болело при малейшей попытке сделать глоток. А тело всё ещё горело. Она скосила глаза на руки, лежащие поверх шелкового одеяла. Ожогов на них не было.
— Мне так жарко… — всё же выдавила Алина.
— Представляю, — откликнулся Суслов, — ты же горела… так горела, что потеряла сознание. Савельич вызвал меня, и я привёз тебя домой. Где ты могла так простыть… и ведь вчера же, вроде, была абсолютно здорова.
— Я горела… — повторила Алина, как ребёнок, который учится говорить.
— Ну… ты и сейчас горишь, разве нет? У тебя температура. Почти сорок. Может, немного спало. Скорая приехала, врач сделал какой–то убойный укол. Сказал, что всё как рукой снимет. Вот, на… выпей таблетки, а я пойду тебе разогрею молока. Мне уходить надо. Женщина придёт и поухаживает тут за тобой…
Суслов встал, собираясь идти на кухню за молоком. Алина почти не слышно спросила:
— Ты знаешь, кто такой Конь?
Суслов повернулся, видимо, не поняв её вопроса, или посчитав, что она снова бредит:
— Час от часу не легче… лежит, умирает… и про Коня спрашивает. Вчера Горобец понадобился среди ночи. А сегодня Коня подавай…
— Нет, не надо… — с трудом проговорила Алина, — скажи только, кто такой Конь.
— Шестёрка Крыловская. Ты–то откуда его знаешь?
Но Алина уже закрыла глаза, куда–то проваливаясь. Видимо, температура стала опять подниматься.
— Мне уходить надо, — услышала Алина голос Суслова из комнаты, — а Алинка там разболелась. Вы уж загляните к ней потом.
— Хорошо, хорошо, не волнуйтесь, — зашелестел услужливый голос женщины. — Никаких указаний на сегодня не будет? — спросила она.
— Да, нет, пожалуй, — ответил Суслов уже из коридора.
К пятнице Алине стало лучше. Температура упала. И она вполне могла бы встать. Но Суслов попросил женщину быть всё время под рукой, подавая Алине и не позволяя той ходить. Алине стало надоедать постельное времяпрепровождение. Поэтому, когда Суслов позвонил и поинтересовался ее самочувствием, она бодро ответила, что в норме.
— Хорошо, а то я не знал, что делать… Понимаешь, завтра нам надо обязательно быть в одном месте. Важное мероприятие.
— Ой, до завтра я вообще буду как огурчик, — сказала Алина.
— Ну и умничка, — обрадовано откликнулся Суслов, и, как всегда, не прощаясь, положил трубку.