— Хочу, чтобы ты товарищам пел!
Глаза у Даватьяна вспыхнули, он ударил себя в грудь ладонями:
— Понял тебя. Петь буду — жить будем!..
Вскоре я услышал приятный голос Даватьяна:
Нас было восемь «яков» быстрокрылых,
Мы шли туда, куда был дан приказ.
Мы смерть несли врагу на наших крыльях,
Мы шли туда, где смерть встречала нас.
За последнюю строчку я рассердился на Даватьяна. Что это он завел о смерти! Но каково было мое удивление, когда я увидел, как понравилась всем эта песня. Дальше Даватьян пел уже о грядущей победе. Вскоре эта песня стала чем-то вроде гимна нашей эскадрильи.
Положение между тем осложнялось. В полку оставалось все меньше машин. В нашей эскадрилье — пять, во второй — две, в первой — четыре. Многие летчики улетели за новыми самолетами. А изматывающие бои над переправой продолжались. С пресловутой немецкой точностью фашисты приходили на штурмовку. На каждого нашего летчика нагрузка возросла...
Как-то я с четверкой «яков» патрулировал после обеда над переправой. Небо было чистое. Неожиданно получил сообщение радиостанции наблюдения, что к переправе движется большая группа немецких самолетов. Что делать, какую тактику принять? Набрав высоту со своей четверкой, пошел навстречу фашистам. Пересекли линию фронта и направились в глубь оккупированной территории. Километров через двадцать показался целый косяк «фоккеров». Они шли восьмерками, которые сверху прикрывались парами. Таких групп я насчитал шесть. Значит, у врага в общей сложности шестьдесят самолетов, а у нас — только четыре. Ничего себе, веселая картина! По пятнадцать вражеских машин на каждую нашу!
Что же делать? Удирать? Этого еще не хватало! Нет, мы будем драться! Только по-иному. Надо заставить фрицев сбросить бомбы, не доходя до переправы. Я учитывал, что при бомбовой нагрузке «фоккер» значительно теряет маневренность и скорость. Знали об этом, конечно, и фрицы, поэтому они постараются уклониться от боя.
Я повел свои самолеты в атаку на первую десятку Фрицев с высоты тысяча метров над ними. Огонь решил не открывать, чтобы не увлечься боем. Когда до немцев оставалось около ста метров, они с переворотом пошли к земле. У меня от радости даже сердце забилось чаще. Поймались на удочку, фашисты! Раз пошли с переворотом, значит сбросили бомбы на свою территорию! Но долго предаваться радостному чувству просто не было времени. Десятки вражеских машин шли с интервалами в полтора — два километра. Я должен был максимально использовать эти интервалы. Сделал левый боевой разворот, так как пара прикрытия у немцев находилась с правой стороны. Пока она будет переходить на левую, я успею атаковать следующую группу с бомбами. Мысли у меня были ясные, как обычно бывает в минуту большого нервного напряжения.