Идти невесть куда за проводником, не вызывающим доверия, мне не хотелось. Да и Баррелию, судя по его настороженному виду – тоже. Но он все-таки решил последовать за канафиркой в ее логово. И мне не оставалось ничего иного, кроме как составить ему компанию.
Псина облюбовала такой же малоприметный двухэтажный дом, в каком прятались и мы. Только наш стоял на площади у замка Штейрхоффов, а убежище канафирки располагалось дальше – на одной из улочек, что выходили на эту площадь. Что выглядело странно, поскольку наблюдать за нею и за замком отсюда было уже нельзя.
Внутри этого дома также царил разгром, а на полу виднелись широкие кровавые полосы, сходящиеся у подвальной лестницы. По всем признакам, здесь недавно убили нескольких человек, а затем их трупы уволокли в подвал. Где они, очевидно, теперь и валялись.
– Я тут ни при чем, – заявила в свое оправдание Вездесущая, заметив, как мы с ван Бьером разглядываем испачканный кровью пол. – Когда я сюда пришла, это милое семейство было уже полностью вырезано. А я здесь лишь немного прибралась, чтобы не запинаться за мертвецов, вот и все.
Похоже, она говорила правду. Учини она эту резню, ее одежда была бы заляпана кровью, а заниматься стиркой неряха-Псина явно не стала бы. Запекшаяся кровь виднелась у нее на сапогах и только. Но неряшливость ее одежды еще не говорила о том, что она была неаккуратна и как убийца. Напротив, раз уж она состояла в Плеяде, значит, и умела резать глотки, не оставляя на себе компрометирующих улик.
– И чем ты собиралась нас удивить? – спросил кригариец, осмотрев разгромленные комнаты.
– Идем за мной, – ответила Вездесущая. И, подперев входную дверь комодом, направилась к лестнице, ведущей наверх.
Удивить она нас не удивила, но заинтриговала – это да.
В единственной на втором этаже комнате находился человек. И не мертвый, а живой, хотя видок у него был не слишком бодрый. А кто бы на его месте выглядел иначе, если бы его подвесили за руки на веревке к потолочной балке? Да так, что он смог касаться пола лишь носками сапог.
Пленником канафирки оказался тщедушный плешивый мужичонка средних лет. Одежда на нем была поношенной, но сам он точно не являлся ремесленником или иным работягой. Кто-кто, а я мог отличить человека, занимающегося непыльным трудом и живущего на хозяйских харчах, от того, кто зарабатывает свой хлеб от зари до зари в поте лица.
– Это – Кугель! – представила нам мужичонку Псина. – Он – посыльный Штейрхоффа. А в подвале этого дома есть вход в подземный тоннель. По нему Кугель покидал замок и возвращался обратно к хозяину с новостями и письмами от других Семей. Кугелю не повезло: он был недостаточно осторожен и позволил мне себя выследить. Зато ему повезло в другом: его выследила я, а не хойделандеры. Ну а мне нет резона ни убивать его, ни избивать. Наоборот, я из кожи вон лезу, желая доказать ему, что сейчас я – его лучший и единственный друг! Да только вот досада – Кугель наотрез отказывается мне верить! И так сильно рвется задать деру, что мне даже пришлось его связать. Но это – ради его же блага, а вовсе не из-за желания причинить ему боль. Так, Кугель? Я ведь не вру?