История России. Полный курс в одной книге (Костомаров) - страница 64

Таким же боярским порядком, но с ограниченным вечевым элементом управлялся и червенский город Галич, куда галицкие бояре принимали князей и даже иностранных королей по собственному усмотрению. Великокняжеский Киев уж менее всего был вечевым городом, пусть вечевой порядок в нем никто и не отменял. Киев был единственным в своем роде, особым городом, столицей: туда мечтали попасть все южные князья, но его достигал только старший в роду. Какое уж там значение веча! «Читая историю Южной Руси XII и XIII века, — пишет Костомаров, — можно видеть юношеский возраст того общественного строя, который является в возмужалом виде через несколько столетий. Развитие личного произвола, свобода, неопределительность форм — были отличительными чертами южнорусского общества в древние периоды, и так оно явилось впоследствии. С этим вместе соединялось непостоянство, недостаток ясной цели, порывчатость движения, стремление к созданию и какое-то разложение недосозданного, все, что неминуемо вытекало из перевеса личности над общинностью. Южная Русь отнюдь не теряла чувства своего народного единства, но не думала его поддерживать: напротив, сам народ, по-видимому, шел к разложению и все-таки не мог разложиться. В Южной Руси не видно ни малейшего стремления к подчинению чужих, к ассимилированию инородцев, поселившихся между ее коренными жителями; в ней происходили споры и драки более за оскорбленную честь или за временную добычу, а не с целию утвердить прочное вековое господство».

Начало этому историк видел еще в долетописной истории, то есть во времена варягов, которые дали толчок самосознанию полян и определили их ведущую роль в древней истории.

Племена, жившие на территории еще не получившей русской государственности, в эпоху варягов были на совершенно разном уровне развитая. Поляне изображались первыми русскими летописцами наиболее цивилизованным племенем: в отличие от древлян они не умыкали девиц (то есть знали брак). «Как ни подозрительно могло бы казаться предпочтение, оказываемое в отношении нравственного образования полянам пред древлянами летописью, — пишет Костомаров, — но действительно поляне имели более залога образованности, чем древляне: первые обитали близ большой реки и, следовательно, могли завести удобнее знакомство с образованною Грецией и с берегами Тавриды, где еще сохранялись остатки древней образованности; поход Кия под Цареград, переселения Кия на Дунай и обратно — все это предания, в которых несомненно одно: давнее знакомство полян с Грецией. Договоры Олега и Игоря достаточно показывают древность сношений полян-руси с югом. Все, что говорится в этих договорах о Руси, должно относиться не только к чужеземной Руси, пришедшей в киевскую сторону, но и к туземцам Руси — полянам; ибо в договоре Олега говорится о возобновлении бывшей между христианами и Русью любви. Эта бывшая любовь, конечно, существовала между славянскими племенами и греками, и не только у полян, но отчасти и у других славянских народов, которые чрез посредство полян имели сношения с греками». То есть, по Костомарову, зачатки цивилизации на наши туземные днепровские берега были принесены греками, а если точнее — Византией, договоры с которой сохранились в этих летописях. Поскольку в договорах речь идет в основном о торговле, то ученый видел, что торговля с греками и была важнейшим родом деятельности этих полян. В Царьграде, по его мнению, существовало нечто вроде русской торговой фактории, то есть там постоянно жили русские купцы, которые занимались этим важным делом. Существование купцов ученый рассматривал как очень важный исторический факт: следовательно, поляне уже достигли определенного экономического развития, и в то же время этот факт свидетельствовал о разделении общества, об имущественном расслоении, а перечисленные предметы торговли — воск, мед и челядь, показывали и общественное состояние полян: у них имелось рабство, иначе бы поляне не торговали челядинцами, то есть рабами. Товары, которые закупали в Византии, тоже показывают существование целого слоя богатых людей — паволоки и дорогие изукрашенные одежды были предметами роскоши. К тому же поляне знали деньги, в договорах указаны греческие монеты. Если бы, скажем, денежные знаки были у этого племени в диковину, то указывалась бы другая единица расчета. Однако Ключевский, например, упоминал, что наряду с греческими монетами и русскими деньгами имели хождение «меховые деньги», и ходили, однако, эти куски звериных шкурок не в каком-то девятом веке, а даже во вполне уж цивилизованном четырнадцатом (правда, упоминание меховой денежной единицы относится уже не к полянам). В этой древнеполянской среде вполне уже было известно и о греческом православии.