На выходе из таверны мы столкнулись с шумной компанией каких-то артистов. Их небольшой балаганчик стоял почти под самой вывеской, преграждая дорогу. Хозяин таверны ругался и поторапливал незадачливых посетителей, которые почему-то не спешили покидать его заведение. Шальная мысль, посетившая мою голову, подсказывала, что если бы эти люди ехали в сторону Труа, можно было бы напроситься к ним в попутчики. И только я захотела поделиться своими размышлениями с Луи, обернулась, чтобы сказать ему, но он уже разговаривал с хозяином повозки. Да, видно, не только ко мне заскочила в голову эта идея.
Бюсси умело воспользовался ораторскими навыками и, спустя некоторое время, мы уже не одни покидали Дижон. Усадив меня в кибитку, Луи разместился впереди, рядом с возницей. Размеренно покачиваясь, повозка тронулась в путь.
Попутчики оказались очень интересными. Две молоденькие светловолосые девушки в ярких нарядных платьях, низ которых (расшитый узорами) был так похож на юбку, что имелась у меня, когда я впервые оказалась на незнакомых улицах Парижа. Дама в возрасте (не смотря на хорошую погоду) куталась в плотную, далеко не новую, но, видимо, теплую, расшитую золотом шаль. Рядом с ней сидел парнишка лет восьми и с любопытством рассматривал меня черными угольками большущих глаз, этим напомнил персонажа из японских мультфильмов.
Я подмигнула ему и, улыбнувшись, поздоровалась с остальными:
– День добрый!
– И вам доброго дня, сударыня, – ответила за всех незнакомка в шали, улыбаясь мне, – У вас красивый муж.
– Благодарю.
– И сама красавица да умница. Не смущайтесь, сударыня. От правды не надо. Вот мои дочери тоже одна другой краше, молодые еще совсем, глупые. Жизни не знают. Сахарной она им кажется, сладкой, как яблочный сок.
Девушки захихикали, но под строгим взглядом матери притихли.
– А вы я вижу, уже поняли, какой она бывает, жизнь-то? – спросила незнакомка, пряча выбившийся темный локон под платок.
– Разной бывает, вы верно заметили, – согласилась я, почувствовав, что очень непростая женщина сидит передо мной. Она, как будто знала больше, чем могла, или хотела сказать.
– Кто вы?
– Я? Катрин.
– Не про имя спрашивала, – задумчиво ответила она, взлохматив светлые вихры парнишке. Но едва не слетевший с её языка вопрос оставила при себе. Сказала совсем другое, я это почувствовала на уровне подсознания, шестого чувства. – Я Агнесс, а это мои дети – Жан, Элена и Луиза. Девочки танцуют, Жан – поет, я умею читать судьбу, а Пьер, он и возница, и лютнист в одном лице – так и зарабатываем на жизнь.