Все надписи, заметил Марш, были не выше, чем в метре от пола.
От боли в руке его лихорадило. Он бредил. Собака грызла его пальцы. Закрыв глаза, он пытался сообразить, который час. Когда он последний раз спросил Кребса, было – сколько? – почти шесть. Потом они, пожалуй, проговорили ещё полчаса. Потом была вторая встреча с Глобусом – ей не было конца. Теперь это время, проведенное в одиночке, то на свету, то в темноте, то в забытьи, то в мучениях от грызущей боли.
Щеке было жарко от пола, казалось, гладкий камень плавился.
Ему снился отец. Это был сон его детства: напряженная фигура на фотографии оживала, махала рукой с палубы выходящего из гавани корабля, махала, превращаясь в еле заметную черточку и исчезая вдали. Ему снился бегущий на месте Йост, торжественно читающий нараспев: «Вы в человеке выкармливаете зверя, чтобы зверь этот рос…» Снилась Шарли.
По чаще всего ему снилось, что он снова в спальне Пили в тот ужасный момент, когда понял, что наделал мальчик, движимый душевной добротой – добротой! – когда руки тянулись к двери, а ноги оказались в капкане, когда с треском разлетелось окно и в плечи вцепились грубые пальцы…
Его разбудил надзиратель:
– Встать!
Он лежал, свернувшись калачиком на левом боку, как младенец во чреве матери, – на теле ни единого живого места, суставы не разогнуть. Надзиратель разбудил пса, и Марша стало тошнить. Блевать было нечем, но желудок по старой памяти выворачивало. Камера умчалась вдаль и снова стремительно вернулась. Его поставили на ноги. Тюремщик помахивал наручниками. Рядом стоял Кребс – слава Богу, не Глобус.
Кребс с отвращением поглядел на него и сказал надзирателю:
– Оставьте их лучше спереди.
Кисти рук сковали впереди, на голову нахлобучили фуражку и, толкая в спину, погнали по коридору, потом по ступеням на свежий воздух.
Ночь холодная, но ясная. На небе звезды. В лунном свете серебрились здания и машины. Кребс втолкнул его на заднее сиденье «мерседеса» и уселся рядом. Кивнул шоферу:
– «Колумбия-хаус». Заприте дверцы.
Когда рядом с ним щелкнула кнопка дверцы, Марш облегченно расслабился.
– Не тешьте себя надеждами, – бросил Кребс. – Вам ещё предстоит снова встретиться с обергруппенфюрером. В «Колумбии» поновее техника, только и всего.
Они выехали из ворот. Со стороны казалось, что в машине два офицера СС и их шофер. Часовой отдал честь.
«Колумбия-хаус» находилась в трех километрах к югу от Принц-Альбрехтштрассе. Потемневшие правительственные здания вскоре уступили место запущенным административным корпусам и заколоченным складским помещениям. В пятьдесят девятом район близ тюрьмы был выделен под реконструкцию, и местами бульдозеры Шпеера уже произвели опустошения. Но деньги кончились ещё до того, как на месте порушенного начали что-то строить. Теперь заросшие бурьяном участки бесхозной земли в голубоватом свете выглядели как уголки старых полей сражений. В темных переулках между ними обосновались многолюдные колонии восточноевропейских рабочих.