Чувствуя, что нужно прийти в себя и успокоиться, Джонатан сел на какую-то коробку, выпрямившись, будто на плацу, и принялся мучительно-напряженно перебирать в уме события своей жизни до сего дня. Последняя, предсмертная поверка: лучшие денечки, полезные жизненные уроки, личностные достижения, любимые женщины. И тут он понял, что ничего не было. Ни денечков, ни женщин, ни уроков. Не было. Ничего, кроме Софи, да и та мертва.
Глядя на себя со стороны, насколько это было возможно, Джонатан видел только нерешительность, неудачливость и склонность к конформизму. И Софи была ему вечным укором.
В детстве он изо всех сил старался, чтобы его считали взрослым. Потом профессия вынуждала его скрывать свое «я» под личиной услужливости и готовности, и, если не считать отдельных срывов, это ему удавалось. Даже как любовник, супруг и соблазнитель, он не мог похвастаться большими достижениями: одна-две вялые связи, после чего годы угрызений и малодушных самооправданий.
Однако потом Джонатана озарило, если озарение может наступить в кромешной тьме: его жизнь до сих пор являла собой серию репетиций пьесы, в которой он так и не принял участия. И теперь, с этого момента, если этот момент не станет последним, он должен отказаться от болезненной, отвратительной приверженности к порядку и пробудить в себе первозданный хаос, ибо, как известно, порядок не заменяет счастья, а хаос способен открыть путь к нему.
Он покинет отель.
Купит лодку, яхту или что-нибудь вроде этого, с чем легко справиться в одиночку.
Найдет девушку и будет любить ее не в прошедшем, а в настоящем, другую Софи, которую не предаст.
Найдет друзей.
У него будет свой дом. У него нет родителей, но он сам станет отцом семейства.
Сделает хоть что-нибудь, абсолютно все равно что, лишь бы больше не сгибаться, пресмыкаясь во тьме раболепной двусмысленности, во тьме, в которой, казалось ему теперь, он потерял собственную жизнь и жизнь Софи.
Вызволила его фрау Лоринг. Через тюлевые занавески она увидела недреманым оком, как Джонатан вошел в погреб, и забеспокоилась, что это он долго не выходит.
Когда прибыла группа спасения, предводительствуемая герром Майстером с сеткой на голове и тусклым фонариком в руках, в глазах Джонатана не осталось, как можно было бы ожидать, и следа пережитого ужаса. Он выглядел совершенно спокойным.
Только англичане, перешептывались коллеги Джонатана, выводя его на свет божий, способны на такое самообладание.