— Доктор, ты как?
— В порядке вроде.
— Квадроцикл вести сможешь? Или Фазу позвать?
— Попытаюсь.
— Ты уж постарайся, родной. Отдохнуть мне надо. Заваруха скоро будет еще та… Ну, ты понял, да?
— Так точно, командир!
Гурбан и Доктор поменялись местами. Так же поступили остальные, кроме братьев-«черных». Эти двое держали дистанцию: они вроде как с чистильщиками, но сами по себе. Теперь Фаза и Маевский вели «эндуро», а Ксю и Бек могли отдохнуть, привязавшись ремнями к ездокам, чтобы во сне не упасть.
— Держи дистанцию, Доктор. Близко не подъезжай, но и не отставай от каравана. Ты уж постарайся, родной.
— Не подведу.
Перебравшись за руль и ожидая команды начать движение, Маевский поглядывал на новичков. По кривой ухмылочке на его лице ясно читалось, что он о братьях думает: уроды каких поискать, да лучше бы не найти. Они даже представиться не посчитали нужным, просто ехали рядом, чуть в отдалении. Вот и сейчас сидели на своих черных эмтэшниках и зыркали на чистильщиков так, будто каждого примеряли на зуб. Эмтэшники у них, конечно, старые, как само бытие, но в неплохом состоянии.
Особое внимание братья уделили Сашку — прочих окинув взглядом, на него прямо-таки уставились. Почуяли волки позорные матерого волкодава. Только Дрона не стало, а у судьбы уже готов подарочек для «титановца»!
— Зовут как, фамилия? — сцедил сквозь зубы Маевский, глядя мимо братьев.
В ответ те оскалили свои железные фиксы. Тот, который старше и тяжелее, лениво выдавил из себя:
— А мы чё, ментёныш, у тебя на допросе в кутузке? Сиди, не рыпайся, живее будешь.
Борисом его, урку, звали. И Борис этот — мужик ловкий, даром что пузатый. Если надо, стометровку быстрее жилистого Бека одолеет. Второй же брат, Витёк который, тот маленький, рыжий, взгляд у него уверенный, быстрый. Витёк — боец опасный и не скрывает этого в отличие от родственника. И клички у них наверняка есть, как это у блатных заведено, но обращались они друг к другу по именам — свои все-таки, да и не в крытой. Оба в татуировках с головы до ног. Причем насчет головы — не шутка: все лицо Бориса было разрисовано, и надписи имелись вроде «Не забуду мать родную». И на щеке Витька голова тигра набита, наколка забавная сама по себе, а уж с учетом Псидемии и подавно. За такие художества пристрелить могут те, кто по зонам сроки не мотал. Но ведь жив Витёк, и это говорит в его пользу.
«Поларис-Рейнджер» сорвался с места. Прежде чем кинуть мотоцикл вдогонку, Маевский подмигнул Борису — мол, еще поговорим, обсудим, кому тут не рыпаться. Витька он намеренно проигнорировал, чтобы понял рыжий: мент его в расчет не принимает, за шестерку при братце держит. Пусть позлится урка, авось дернется или ствол наведет — и Сашко тогда с чистой совестью ему в башке дырку сделает.