— Ну, так винкель же! — отвечаю я в тон ему. Буду я ему еще про Бытие и его подарки рассказывать…
— А, ну да… — и он тут же теряет всякий интерес. — У вас есть, кому за вами заехать?
— Уже нет, — мрачным тоном говорю я.
— Ладно, — говорит он со вздохом, — отвезу вас домой.
— Это еще зачем? — возмущаюсь я.
— Затем, что если вы потеряете сознание в метро, будет гораздо хуже, — строго говорит он. — Какой у вас местный телефон в зале?
Я называю ему номер — из чистого любопытства, посмотреть, как он будет объясняться с «серпентарием», и главное, о чем. Он идет к столу медсестры, строгим голосом просит ее прерваться. На меня в такой ситуации никто бы и внимания не обратил, а этому она сразу уступила. Вот что значит ходить в представительного вида пальто! Он набирает номер, и я слышу:
— Могу я поговорить с Лизаветой Сергевной?.
О, господи! Он еще и наши отчества знает!
— Это Штерн, — как всегда четко выговаривая слова, говорит он. — Можете спуститься в медпункт? Здесь сейчас лежит некто Сенч. Приходит в себя после визита одного человека с рыжим хохолком.
Черт, вот мне сейчас только по поводу Лёлика со старшей сестрой объясняться не хватало!.. Когда через несколько минут в медпункт влетает обеспокоенная Лиса, Штерн уже снова стоит у окна к нам спиной. Она зыркает на него подозрительным взглядом, потом подсаживается ко мне и шепотом интересуется.
— Стась, что случилось?
— Ну, что… кровь из носа, потом потеря сознания.
Про транспортировку моего тела я решаю не упоминать.
— А что за рыжий хохолок такой?
— Лёлик приходил.
— Лёлик?! Сюда?! В библиотеку?! — вопит она громким шепотом.
— Ну.
— Погоди-погоди… ты же не хочешь сказать, что…
— Я хочу сказать, что таким как я, вредно не ночевать дома, Лиса. Потому что потом с такими людьми на фоне общего недосыпа случаются Лёлики.
— Да ты что!.. — округляет она глаза, когда до нее доходит смысл моей фразы. — Как тебя вообще угораздило?… Стась, тебе сколько лет?… Где вы ночевали-то хоть?..
— Понятия не имею. Где-то на Петроградке.
— Пить меньше надо, вот что я тебе скажу!
— Угу. Надо.
— А что Фейга? — спрашивает она тихо.
Я видимо слишком долго молчу. Поэтому она снова спрашивает:
— Эй, у тебя все нормально?
— Нет, Лиса. Все плохо.
Весь день не думал об этом. И вот стоило мысленно вернуться к вчерашнему разговору, как у меня снова комок в горле.
— Ну, все. Прекратили, успокоились. Потом расскажешь.
Я мотаю головой. Потому что ни завтра, ни послезавтра не хочу об этом говорить. Ни с кем, даже с Лисой.
— Хорошо, не расскажешь. Сейчас ты куда поедешь?
— К ней же и поеду. Точнее, к ним.