Неподалеку от березы Бой нашел другое дерево, подрезанное наполовину, и дал себе клятву высмотреть в эту ночь окончание работы. Надрез был сделан аккуратно кругом всего ствола. Но со стороны воды он был глубже. В ширину надрез этот был уже надреза, сделанного хорошим топором дровосека, так как зубы бобра режут ровнее, чем топор. Среди корней этого дерева валялись щепки длиною в восемь дюймов. Бой никак не мог себе представить, каким образом бобры умудряются откалывать такие щепки, какие может отколоть только топор.
Два часа осматривал Бой работы искусных дровосеков и следы, оставленные сучьями, которые тащили к воде. Он изучал способ рытья канала. Опасаясь, однако, что маленькие жители пруда, нервные и чуткие, могут, напугавшись, не прийти работать в эту ночь, он поспешно поднялся по склону горы и направился обратно в лагерь. Он решил выспаться хорошенько днем, чтобы быть ночью бодрым и свежим.
В этот вечер Джеб Смит, сидя за ужином у костра и глядя на леса, залитые волшебными, серебристыми лучами месяца, все больше и больше заражался охватившим Боя энтузиазмом. Описание вырытого канала и плотины, а главное, борьбы выдры с бобрами, пробудили в нем пылкое желание посмотреть на чудесных маленьких инженеров другими глазами, чем привыкли на них смотреть охотники. Слушал подробности, которые Бой передавал ему с замечательной точностью, он становился все более внимательным и терял постепенно присущий всякому охотнику равнодушный и полупрезрительный вид. Он забыл даже о сне и, набив табаком трубку, продолжал слушать, не спуская глаз с лица своего молодого товарища.
Бой встал наконец и взял ружье.
– Надо спешить, не то я не успею вовремя спрятаться, – сказал он. – Спокойной ночи, Джеб! Я вернусь, должно быть, не раньше утра.
Охотник несколько секунд молча потирал свой щетинистый подбородок и наконец сказал с беззаботным видом, стараясь скрыть свое смущение.
– Бобры твои, по-видимому, очень занятные твари. Не пойти ли, черт возьми, и мне с тобой... последить за ними сегодня ночью!
В глубине души Бой был очень доволен переменой в Джебе, но взглянул на него с некоторым сомнением. Он не был уверен в его способности сидеть терпеливо и, забыв самого себя, следить за происходящим. А ведь без этого ничего не заметишь.
– Видишь ли, Джеб, – отвечал он нерешительно, – я всегда рад, как тебе известно, твоему обществу. Мне будет вдвое веселее с тобой. Но будет ли это тебе так интересно, как мне? Уверен ли ты, что в состоянии будешь просидеть долго и спокойно, не двигаясь?
Джеб мог бы рассердиться на такое недоверие Боя, не знай он хорошо, что Бой счастлив взять его в спутники. Впрочем, сомнение в его терпении все же немного покоробило старого охотника.