— Тебе, щенку, спасибо?
— Ты, дядя Семен, не шибко-то… а то могу…
— Еще и грозиться вздумал?! Садись в кошевку!
— Не поеду, и все!
— Ах, щенок, да я тебя!.. — Черных угрожающе подступил к парню.
Бронька схватил пешню.
— Шагнешь еще, приколю!.. Мотай отсюда!.. Слышишь!.. — Черные красивые брови парня сдвинулись, а темно-серые глаза заискрились злыми огоньками.
Семен, бледный, раскрыл рот, но, не сказав ни слова, в испуге замахал руками и, быстро повернувшись, бросился к кошевке. Отъехав за торос, он вскочил на ноги и визгливым бабьим голосом крикнул:
— Бандюга, в тюрьме сгною!.. Так и знай!.. Захар Захарыч все видел. Сейчас же в милицию позвоню.
Ткнув кнутовищем в сторону шедшего к Бронькиной «Камчатке» пожилого рыбака, Черных яростно хлестнул коня и умчался на берег.
Бронька заскочил в «Камчатку» и начал сматывать удочки.
— Ты что так рано домой? — как-то хрипло спросил Броньку Захар Захарыч.
Парень сердито взглянул на соседа и молча забрал удочки и бармашницу. Все это бросил на нарты и беспричинно туго затянул веревкой.
Захар Захарыч покачал головой, вздохнул и набил трубку табаком.
— Дай-ка, Броня, огонька.
Парень молча подал спички и с досадой посмотрел на спокойное лицо старика.
— С чего это Семка расшумелся?.. Водки не хватило, что ли?
— Чокнулся петушина — вот и орет… Склад, ему открой!
Вечером того же дня к Захару Захарычу пришла Бронькина мать — Ульяна Прокопьевна.
Старый рыбак весело рассказывал своей старушке об удачах прошедшего дня:
— Слава богу, за всю весну хоть одни денек удался, а то, бывало, фунтов пять-шесть вывалишь бармаша, а добудешь одну козяву.
Гостеприимные хозяева радушно пригласили соседку к столу, но Ульяна отказалась от ужина.
Усевшись на диван, она молча слушала словоохотливого старика. Ее большие выразительные глаза и бледное лицо выдавали тревогу.
Когда-то веселая, красивая, Ульяна Прокопьевна вот уж сколько лет намертво замкнулась; в ее серых глазах застыла тоска, ка светлое лицо легли морщины. И все это произошло после того страшного дня, когда она по складам читала извещение о гибели мужа на фронте. Это случилось после 9 мая 1945 года. Тогда весь народ ликовал, и многие-многие со дня на день ждали из армии своих дорогих, своих родных. А Ульяне и Броньке стало некого ждать…
Ульяне Прокопьевне тогда было всего тридцать лет. За плечами остались тяжелые годы войны. Пять лет мужского труда в неводной бригаде. Летом по пояс в холодной воде, а зимой целый день в руках тяжелая стальная пешня, которой долбишь толстый лед.
Вы знаете, что это такое? Снег и вода, смешавшись под ногами рыбаков, напоминают молочный кисель. В ичигах хлюпает вода… мороз градусов на тридцать-сорок, да вдобавок «ангара» со свистом. Это ветер. Пронизывающий, не ослабевающий ни день, ни ночь.