Густые шелковистые волосы. Ее аромат, который он давно уже ощущал. Ее красота, тепло и нежность. Ее мягкость, и сладость, и женственность.
– Эллен. – Его рука оказалась на пуговицах ее ночной рубашки, и она приподнялась, чтобы помочь ему. Она его не удерживала. Она помогала ему, ободряла его. – Эллен…
Он спустил батист с ее плеч и обхватил руками ее груди. Полные и твердые. Шелковисто-гладкие. Соски уже затвердели. Затвердели для него. Она его хочет.
Она его хочет. Руки у него были теплые и ласковые, как она и предполагала. Они знали, где к ней прикоснуться. Как прикоснуться. Его большие пальцы теребили кончики ее грудей, вызывая сладостные мучения, зарождавшиеся где-то в горле и спиралью опускавшиеся к лону.
– Эллен.
Он смотрел в темные провалы ее глаз. Эллен приподнялась на вытянутых во всю длину руках, но не сделала попытки прикрыться или отодвинуться. Он протянул руку, сдернул с кровати одеяло. Она посмотрела на одеяло и встала рядом с кроватью. Движением плеч она окончательно спустила с себя рубашку и приняла его приглашение, забравшись на кровать рядом с ним. Он укрыл ее простыней и лег на бок, прикусив при этом губу.
Он почувствовал ее жар, как только прикоснулся к ней, ощутил ее готовность, страстное желание отыскать в темноте его губы. Она была теплая, мягкая, стройная. Она жаждала его. То была не притворная страстность многочисленных куртизанок, с которыми он спал раньше, но горячая, напряженная страстность, которую женщина испытывает к своему любовнику.
Эллен легла рядом с ним, прижалась к нему, ощутила тепло его длинных ног, ощутила, как его руки крепко обняли ее, как губы его нашли ее губы. Она и не думала отодвигаться от него. Она отдавалась полностью и страстно. Именно этого она хотела. Хотела всегда. Она давно его хотела. Любила его. И где-то в ней таилась огромная боль, которую он излечит. Уберет.
Он накрыл ее губы своими и провел языком по их краям, прежде чем проникнуть в жаркую влажную полость. Эллен красива. Вся она – женщина. Вся – страстная и отдающаяся ему. Отдающаяся ему полностью.
И он хочет ее, хочет уже много дней. Много недель. Всю жизнь. Всегда хотел ее. Всегда искал. Только ее. Он запылал.
Доминик тяжело перекатился на нее и немного полежал не двигаясь, пытаясь совладать с болью. Он не мог поднять свой вес и был вынужден вдавить ее в матрас.
Но она не жаловалась. Она обвила его руками, раскрылась ему навстречу. И подняла к нему свое лицо.
– Эллен. – Он поцеловал ее, говоря все этим поцелуем. И скользнул руками по ее горячим бокам, по грудям, по гибкому стану, по женственным изгибам бедер. Под нее. Она обхватила его ногами. И он нашел ее в темноте, нашел, куда войти, и спрятал лицо в ее мягких шелковистых волосах, и ворвался в ее блаженные жаркие недра.