– На пожаре обстановка слегка накалилась, – произнес Тайлер.
– Спасибо, что нянчился со мной… снова. И спасибо за помощь с палаткой. Не могу поверить, что ребята три дня спали около барьера. У некоторых даже курток не было.
– Они большие мальчики. У нас установлен «полетный вес» - что-то вроде предельного веса. Иногда вертолеты доставляют команду на удаленное местоположение, так чтобы не приходилось далеко идти своим ходом. Помимо оборудования, горючего вещества и бригады вертолет ничего больше не вмещает. Иногда Коротышка берет с собой алюминиевый лист, используемый альпинистами во время кемпинга, так как имеет резерв «полетного веса» благодаря своей худобе.
– И что, вы, парни, сбиваетесь в кучу?
– Кучкуемся, делим одеяло, согреваем друг друга… наверху охренеть как холодно. Делаем все, что помогает, – пошутил он.
– Тогда зачем спать в непосредственной близости от огня?
– Сон рядом с противопожарным барьером означает надбавку за работу в опасных условиях. Многие ребята предпочитают это ночлегу в лагере.
– Но генераторы такие шумные, – заметила я.
– Тебе следовало сказать об этом. Мы могли бы взять свои вещи и отъехать подальше.
– Все в порядке. Меня все устраивало.
– Для богатенького ребенка, ты совсем не жалуешься, правда?
– Мне понравился поход. Действительно понравился.
Тайлер склонился надо мной и уткнулся носом в плечо.
– Тем не менее пахнешь превосходно.
– Заткнись.
– Я серьезно. Обожаю запах лесного дыма. А на девушке? На удивление придает привлекательности.
– Меня и хуже обзывали.
Лоб Тайлера наморщился.
– Не в моем присутствии.
Я натянула на лицо усталую улыбку.
– Ты – мой герой.
Пожарные уже поснимали свои формы и развесили в гаражном отсеке, но ото всех продолжало нести протухшим сыром, поджаренном на огромном костре. Тайлер присел на корточки, сжав в кулаке шнурки моих ботов, затем ослабил узлы. Один за одним мужчина стянул мою обувь, и я смогла поудобнее устроиться на диване, несколько раз пошевелив пальцами ног, отпраздновав тем самым их освобождение. Медленно он стянул с меня носки, поморщившись при виде свежих, лопнувших и подживавших мозолей.
– Боже, Элли. Мы уже говорили об этом.
– Я совсем не против. Заставляет чувствовать, что заслужила их.
– Гангрена не может быть наградой, – он быстренько метнулся за аптечкой и начал обрабатывать мои израненные ноги, на которых провела десять дней.
Я пыталась моргать, но глаза совсем не хотели открываться. Такое ощущение, что веки весили по сотне фунтов. Желание уснуть прямо на этом самом диване становилось все привлекательней.