От дружного хохота затряслись стены.
– Меньше знаешь – крепче спишь, Угрюмый. Подушка тебе не нужна.
– Дурацкая загадка, такая же, как и автор! – сердито сказал Угрюмый. – От разговоров с тобой меня только в сортир тянет. Где у тебя туалетная бумага?
– А зачем тебе бумага? – недоуменно спросил Крюгер. – У тебя что, майка слишком короткая?
– Поостри, поостри… остряк… У тебя язык острый, а у меня задница волосатая… Намек улавливаешь? – ворчал Угрюмый, вынув из рюкзака приятеля рулон и отматывая с него добрых метра полтора бумаги.
– Куда столько накрутил?! – возмутился Крюгер.
– Не жлобствуй для друзей! – уже на ходу огрызнулся Угрюмый.
– Это ты, что ли, друг?! Полрулона смотал, паразит! Иди, иди! – сказал он вслед Угрюмому. – Смотри только, спину не запачкай. А назад вернемся, своей мохнатой задницей потолки в казарме побелишь.
Угрюмый злобно плюнул в его сторону и скрылся за ящиками. Через минуту оттуда понеслись жуткие военные частушки:
Диверсантом я родился
И хожу как живорез.
Когда мать меня рожала,
Я и то с рэйлганом лез!
Меня били, колотили,
В три кола, четыре гири,
Мне, мальчишке, нипочем
Не прибьют и кирпичом!
Финка-ножик, финка-ножик,
Позолоченный носок,
Кто со мной подраться хочет,
Заготовь на гроб досок!
Ножик вострый, ножик вострый,
Ножик вострый – он кривой!
Когда в тело он вопьется,
Тянет кишки за собой!
По спине ходила гиря,
По зубам ходил кулак,
По затылку – кирпичина,
Я валялся, как дурак!
Пение резко оборвалось, и из-за ящиков донеслось натужное мычание. А через несколько секунд, ввиду резко наступившего облегчения, Угрюмый снова радостно заголосил:
Бандерлоги! Кто на нас,
На таких молоденьких?
Мы вас всех перестреляем
Из рэйлганов новеньких!
Еще минут десять Угрюмый горланил свою любимую сортирную песню «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат», перемежая лирические куплеты натужными завываниями и зверским уханьем, но никто его не слушал, потому как все уже спали мертвецким сном. В конце концов, закончив свое нелегкое дело, он вылез из-за ящиков и тоже увалился спать на полу, но только в другом углу.
Пока все дрыхли, Пушистый и Гоблин бдели на постах. Пушистый ковырял ножом под ногтями, а Гоблин думал всякие думы…
…Исповедуемая войсками Империи военная доктрина была незатейлива и стара как мир: сперва разнести все с воздуха, а потом зачистить недобитые остатки сопротивления в труднодоступных углах. Занимались этим разведывательно-диверсионные подразделения. На Строггосе вопрос отрабатывала гвардейская дивизия «Мертвая Голова», а в ее составе – батальон «Пернатый Змей», бойцы которого и находились сейчас в подземелье.