темноты с изрядным беспокойством.
Долгожданный привал мы сделали уже сумерках, когда на нашем пути
встретился небольшой, но на удивление абсолютно сухой островок, на котором с
относительным комфортом мог устроиться небольшой отряд. Десяток сухих
деревьев, отлично подошедших бы для костра, если бы у кого-то имелось
огниво, густые кусты по одному краю, мягкая травяная подстилка и поросшие
мхом старые пни, между которыми, тем не менее, можно было даже лечь в
полный рост, не слишком мешая соседям.
Еды, разумеется, никакой не было, так что пришлось обходиться голодным
пайком. Воды во флягах оставалось на донышке, и ее, недолго думая, разделили по глотку на каждого. Одеялам, естественно, никто из нас не запасся, так что укрыться было нечем, но вот у Дрома и Дэла оказались при себе тонкие
плащи, которые не очень-то пригодились в Пустыне, но вполне могли создать
некоторый комфорт здесь. Собственно, один из них, не сговариваясь, отдали
мне как плохо переносящей лишения даме, а второй решили передавать из рук в
руки тому, кому повезет первым отправиться на заслуженный отдых.
Караул мужчины распределили по жребию и тут же разошлись в разные
стороны, внимательно наблюдая за болотом. Дэлу, как наиболее пострадавшему
после схватки с крыланами, командир разрешил лечь сразу и, добровольно
отдав ему последний плащ, последовал его примеру, не смутившись
Александра Лисина. Игрок. Шестой знак.
73
перспективой ночевать на голой земле. Остальные послушно остались бдеть, терпеливо дожидаясь окончания своей смены. А вот насчет меня, как и
следовало ожидать, господин Иггер ни словечка не сказал, так что я оказалась
предоставлена самой себе. Что, с одной стороны, было удобно, но с другой во
всей красе демонстрировало пренебрежение к моей персоне. Иными словами, командир меня просто проигнорировал и благополучно отправился спать.
Я сперва потопталась по островку, выискивая место поприличнее. С трудом
нашла такое, чтобы и своих, и чужих было видно одинаково хорошо. Наконец, расстелила плащ и, прислонившись спиной к одному из скрипучих деревьев, устало прикрыла глаза.
– Неплохо держитесь, миледи, – неожиданно присел рядом Дром. Шлем он, наконец-то снял, так что я могла рассмотреть его открытое лицо, тут и там
покрытое темными разводами; густо вьющиеся волосы, которые, наверное, когда-то имели сочный каштановый оттенок, а теперь казались неопрятной
паклей, свисающей из птичьего гнезда; цвета глаз было не разглядеть, но у
валлионцев они не отличались особым разнообразием. Так что, думаю, несильно ошибусь, если предположу, что они карие или черные.