– Итак, как прошло последнее турне? – поинтересовалась я. Полагаю, мой рот не хотел завершения вечера, потому что, казалось, он открылся и выболтал слова без моего согласия.
– Не так хорошо, как прошлое, но все в порядке, – пожал он плечами. – Когда ездишь в турне три раза за три года, поклонники обречены устать от тебя.
Я усмехнулась, закатив глаза.
– Да, верно. Фанаты выкрикивали твое имя и пели каждую песню так же громко, как и на первом турне, – моя рука метнулась вверх, чтобы прикрыть рот. Черт, мой секрет раскрыт.
– Ты приходила увидеть меня? – сладкая ухмылка играла на его соблазнительных губах и в глазах. Самая что ни на есть искренняя улыбка Эвана. Боже, я скучала по ней.
По-видимому, увильнуть я не смогу.
– Да. Я приходила посмотреть на тебя в Nokia Theater>28, когда ты выступал на разогреве у Бруно, в твоё первое турне. Когда ты был главным исполнителем, я видела тебя в Стейплс-центре>29, а потом поймала в Citizen’s Bank Arena, в Онтарио на последнем турне. Мне нравится эта концертная площадка. Неплохая.
– Почему ты не сказала мне? Ты знаешь, что у тебя могли быть места в первом ряду? – приподнял он бровь.
– Кто сказал, что меня там не было? – дразнила я его.
– Милая, если бы ты была на каком-либо месте в первых двадцати рядах, я бы сразу вычислил тебя. Господь свидетель, я пытался, – сказал он, снимая головной убор и взъерошивая свою растрепанную прическу.
После этого он снял очки, положив их на диван рядом с собой. Затем обратно надел бейсболку, на этот раз козырьком назад. Впервые за вечер я увидела его глаза, что ввело меня в транс. Подобно омутам молочного шоколада его большие карие глаза с длинными ресницами обращались ко мне, претендуя на большее.
– Ты искал меня? – одна лишь мысль об этом взволновала меня.
Эван снова пожал плечами.
– Да, искал. Постоянно надеялся, что ты придешь взглянуть на меня. Рад, что ты приходила. Это важно для меня, Мэдисон.
Ничего себе. Он назвал меня Мэдисон. Он никогда не называл меня Мэдисон. Он становился серьезным.
– Ну, и как тебе? Ты гордилась мной?
Чувствуя себя шестнадцатилетней поклонницей, мои глаза стали предельно мечтательными и сентиментальными из-за его искреннего интереса к моему мнению.
– Сказать гордилась – не сказать ничего. Ты был потрясающим.
На этих словах его глаза нашли мои, и время остановилось, пока мы пристально смотрели друг на друга, желая сказать нечто большее, но боясь испортить момент.
Когда силы иссякли, я нарушила молчание. До того, как больше не смогу отговаривать себя от прыжка через диван прямиком в его объятия, нужно было уйти. Я встала.