— Не плачь так.
— Как я могу не плакать? — Она упала в его объятия и зарылась лицом в его плечо.
— Я прожил долгую жизнь и был свидетелем Божьих знамений и чудес. Разве может человек желать большего благословения? А теперь у меня есть надежда на будущее. И эта надежда в тебе. — Он крепко обнял ее. — Тебя ждет муж. — Она отстранилась, он взял в ладони ее лицо и поцеловал в щеки и лоб. — Пусть Господь благословит тебя многими боящимися Бога сыновьями.
Она улыбнулась сквозь слезы.
— И дочерьми.
— Пусть все твои дети будут такими, как ты.
Гофониил помог ей подняться. Он обнял ее — это был жест собственника, который понравился Халеву. Этот мужчина знал, что нашел нечто драгоценное, ту, которой нужно дорожить, защищать и любить. Гофониил оказался мудрым, увидев то, что сам он смог разглядеть лишь совсем недавно.
Халев вытянул вперед руки, будто хотел обнять обоих.
— Пусть праведность идет впереди вас и слава Господня позади вас.
Он не мог смотреть, как они уезжают. Их провожали родственники Гофониила и некоторые внуки Халева, теперь жаждущие вести войну и изгнать Божьих врагов с земли израильтян.
«Помоги им достичь цели на этот раз, Господь. Пусть они не останавливаются до тех пор, пока последний враг не будет уничтожен!»
Но Халев знал, что люди слабы. Они были похожи на овец, которые отчаянно нуждаются в пастыре. Но пока у них есть кто–то, за кем они будут следовать. «Пусть все их пастыри будут праведными, честными и чистыми людьми, которые будут придерживаться Твоих законов и уставов, Господь.
Мы восстанем в вере, а затем опять впадем в грех, не так ли, Господь? Такова наша участь?»
Пришли слуги, чтобы унести его в дом.
— Нет. Оставьте меня здесь подольше. — Он нетерпеливо приказал им уйти. — Идите! — Когда они развернулись, чтобы уйти, он снова позвал их. — Принесите мне мой меч. — Они заколебались в нерешительности. — Мой меч!
Молодой слуга побежал, чтобы исполнить распоряжение Халева и принес оружие. Он благоговейно поклонился, подавая меч Халеву.
Халев взял его в руки. Он вспоминал те времена, когда с этим мечом шел в битву, часами размахивая им направо и налево и не утомляясь. Сейчас у него едва хватало сил, чтобы поднять его. Рука дрожала, ему приходилось напрягать все свои силы, чтобы не уронить свое оружие.
— Теперь идите.
«Как это может быть, Господь, что внутри этой старой оболочки тела мое сердце все еще жаждет сражения? Я помню день, когда я сделал этот меч из плуга. Я думал, что придет день, и я переплавлю его в огне, и положу на наковальню, и снова сделаю плуг. Но этому не суждено было случиться. Даже сейчас я знаю, что война еще далеко не закончена.