— Как тебя зовут?
— Хелувай.
— Что–что?
— Он говорит, что его зовут Халев. — То есть пес. Раздался недоброжелательный смех.
Хелувай почувствовал, как кровь прилила к его лицу.
— Я Хелувай, — медленно произнес он и неторопливо оглядел весь круг.
— Халев, — повторил чей–то ехидный голос.
Другой подхватил:
— Он — друг египтян, можно не сомневаться.
Хелувай решил не реагировать на обидные реплики и не поддаваться гневу.
— Я ваш брат.
— Ты соглядатай.
Казалось, они были настроены только на то, чтобы оскорблять его; люди, которые сами всю свою жизнь были рабами.
Хелувай шагнул в середину круга.
— Когда фараон стал сильно притеснять вас, наша семья давала вам зерно в обмен на коз. Когда фараон отказался давать вам солому для кирпичей, я отдал вам весь свой запас соломы… Что же вы так быстро забываете тех, кто вам помогает?
— Немножко соломы не делает тебя братом.
С этими евреями говорить было ничуть не легче, чем с его родственниками. Хелувай грустно улыбнулся. Остался последний аргумент, подтверждающий их кровное родство.
— Я сын Авраама, так же как и вы.
— То, что ты утверждаешь, еще не доказано.
Он посмотрел на старейшину, который это сказал, и склонил голову.
— Я потомок внука Авраама, Исава, и старшего сына Исава, Елифаза.
Другой старейшина усмехнулся.
— Мы не поддерживаем никаких связей с потомством Исава.
— Посмотрите, как он покраснел. — Едом.[1]
Внутри Хелувая поднялось негодование. Как они могут так гордиться Израилем, мошенником, который обманул своего родного брата, Исава, из–за первородства?! Но он заставил себя молчать, понимая, что спор об этом не послужит достижению его цели. Кроме того, Израиль, может, и был лжецом, по Исав уж точно умом не отличался.
Некоторые засмеялись.
— На это ему нечего ответить!
Хелувай медленно повернул голову и пристально посмотрел в глаза тому, кто это сказал. Смех затих.
— Мы — потомки Израиля. — На этот раз старейшина говорил спокойно, не обвиняя, а утверждая факты.
Они думают, он так просто сдастся?
— Я сын Авраама, который был призван Богом оставить свою землю и последовать туда, куда Господь поведет его.
— Он говорит об Аврааме или о себе?
— Пес думает, что он лев.
Хелувай стиснул зубы.
— Как Авраам был призван уйти из Ура, так и мы призваны уйти из Египта. Или вы думаете, что Моисей говорит свои собственные слова, а не слова Самого Бога?
Может, у Хелувая не такая чистая кровь, как у них, но его желание быть среди народа Божьего с избытком покрывало все, чего ему недоставало. Это исходило прямо из его души и сердца. Могут ли сказать то же о себе эти люди, если сегодня они падают ниц перед Богом, а завтра восстают против Него?