Самое трудное утро в моей жизни.
Война осталась за пределами слуха. До этого первого мирного пристанища не доносятся разрывы бомб. Здесь надо бояться только краски. Все — свежеокрашенное. Ловкие молодые китайцы карабкаются по стенам, заборам, деревьям и все красят в красный цвет. «Осторожно, окрашено!»
Несу ребенка, спящего на моем плече. Прохожу осторожно через все двери и контроли, через все иероглифы. Берегу ребенка от краски.
Чиновник с профессиональной подозрительностью долго изучает мои документы, поднимает протянутыми пальцами сонную головку, словно сломанный цветок, всматривается в меня и в нее.
— Ваш ребенок?
— Нет.
— Почему же с вами?
— Едет ко мне в гости.
— Куда везете?
— Подальше от бомб.
— Зачем?
На этот вопрос я сразу не нахожу ответа.
— Сколько ей лет?
— Шесть.
— Почему кажется меньше?
Смериваю взглядом чиновника. Он выглядит как мальчишка. Отвечаю.
— Вьетнамцы низкорослы, а дети тем более. Ну и война, недоедание, сидят в земле…
Мой голос искусственно невозмутим. Говорить бы мне всегда таким же голосом.
Чиновник уходит советоваться к начальству.
Сон наполнил ребенка как теплый сладкий напиток и сделал его вдвойне тяжелым. Самое тяжелое утро в моей жизни. Несу это утро на плече, должна протащить его сквозь игольные ушки контролей, проверок, неумолимых чиновников, сквозь непонятные иероглифы. И к тому же: «Осторожно, окрашено!»
Предстоит мне далекий путь. Ненасытно смотрю на сонное личико, стараюсь привыкнуть к его посторонним чертам, стараюсь сродниться с ним. Через глаза, через тяжесть в руках образ ребенка втаптывается в меня.
Приходит другой чиновник. Он и ростом повыше первого. Слов у меня уже нет, беру волшебную палочку, которая должна открыть мне все двери. Вспоминаю свою мать, когда она водила меня за ручку, и улыбаюсь ему материнской улыбкой. Поднимаюсь по трапу самолета. А впереди еще другие таможни, чиновники, двери, краски.
Как много в мире помех для женщины со спящим ребенком на плече. Как много шумов, которые каждую минуту могут вспугнуть его сон. Мне тревожно.
Стараюсь, чтобы плечо не дрогнуло и чтобы тревога не передалась ей. Иду спокойнее, ровнее, сосредоточеннее, чем когда-либо ходила по земле. Ходить бы мне так всегда. В спящем на плече ребенке черпаю силу.
* * *
А я думала, что мир для ребенка не препятствие, а защита.
Как я достигла этого утра? Возвращаюсь назад, на свои следы, чтобы проверить, не допустила ли где ошибки.
Вот я перед Ханоем. Главный шаг еще далеко, он еще кажется мне совершенно невозможным. На мое плечо еще ничего не давит, но вместо того чтобы чувствовать себя легко и свободно, меня угнетает ощущение чего-то ненайденного. Не нахожу себе места. Забраться на другую сторону глобуса, чтобы понять свое место под солнцем!