Он всегда заходил к ней в гостиную, когда она принимала гостей, даже если это было простое чаепитие с несколькими леди. Он занимал их приятным разговором. Он всегда присоединялся к ней, когда она наносила визиты, даже если это была поездка к арендаторам. Она подозревала, что за первый месяц семейной жизни он выпил больше чая, чем за весь прошлый год.
Каждую ночь он приходил в ее спальню. Иногда она пугалась при мысли, что очень привыкла к тому, что между ними происходит. Стефани обнаружила, что с нетерпением ожидает этого весь день и страстно желает, чтобы оно подольше не кончалось, когда происходит, а потом, когда он уходит в свою комнату, она борется с печалью, которая неизбежно возникала при мысли, что ждать еще целую ночь и целый день, пока это повторится. Акт супружеского долга оказался самым приятным явлением, которое может предложить этот мир. Она была убеждена в этом.
Удовольствие, которое она получала, тревожило ее, а иногда она чувствовала себя виноватой. Она боялась, что остается с мужем только ради этого. Как она будет жить без этого удовольствия, если так ждет его каждый день?
Как она будет жить без него!
Внешне их брак не выглядел несчастливым. Соседи и гости смотрели на них так – как бы снисходительно, – что это подтверждало, что они выглядят как обычная молодая пара, переживающая свой медовый месяц. И во многом они действительно были такими. Стефани обнаружила, что ее привычка к одиночеству и покою куда-то исчезла. Несколько раз по вечерам после ужина она запиралась в своей гостиной с книгой, желая отдохнуть от его взглядов и голоса. Желая побыть наедине с собой. Но когда это произошло второй раз, она, вспомнив, как не смогла ни сосредоточиться на чтении, ни поразмышлять над чем-нибудь в первый раз, взяла книгу и спустилась вниз. Она нашла его в библиотеке, тоже над книгой.
– Могу я посидеть с тобой? – спросила она. Когда она вошла, он вскочил на ноги – он всегда вставал, когда она входила в комнату. Он всегда вел себя как джентльмен.
– Конечно, дорогая, – сказал он, указывая на удобное на вид кожаное кресло по другую сторону от камина, напротив него. Он подождал, пока она сядет, после чего вернулся на свое место.
Сначала она попыталась сосредоточиться, читая и перечитывая один и тот же абзац, но не понимая при этом ни слова. Но спустя какое-то время она подняла голову, пытаясь понять, сколько времени она просидела над книгой. Он сидел в своем кресле, удобно растянувшись, явно полностью погруженный в свою книгу. Они просидели в молчании, читая, несколько часов, прежде чем он отложил книгу и предложил, чтобы она велела подавать чай.