— Я сообщил о том, что случилось, указав средства обеспечить семью и присовокупив, что мы оба, Изабель и я, хотели бы, чтобы свадебная церемония состоялась как можно раньше.
— И куда же, скажите на милость, вы адресовали письмо?
— Леди Маунт-Северн не могла дать мне адрес. Она сказала, что, если я доверю письмо ей, она перешлет его вам, поскольку со дня на день ожидает известий от вас. Я отдал ей письмо и больше ничего об этом не слышал, если не считать записки, переданной в письме Изабель ко мне, в которой ее светлость сообщила, что, поскольку вы не ответили, возражений с вашей стороны не имеется.
— Это правда? — воскликнул граф.
— Милорд, — холодно ответил м-р Карлайл. — Какие бы недостатки вы ни обнаружили во мне, я, по крайней мере, честный человек. До настоящего момента я даже не подозревал, что вам ничего не было известно о намечающемся бракосочетании.
— Если так, я прошу прощения, мистер Карлайл. Но как вообще все это случилось? Почему такая неприличная спешка? Вы сделали предложение на Пасху, как сообщила мне Изабель, и обвенчались через три недели.
— Да я бы женился на ней и увез ее в тот же день, если бы это было возможно, — ответил м-р Карлайл. — Я заботился единственно о ее счастье и благополучии.
— Да уж! — неприветливо заметил граф. — Не соизволите ли представить мне факты и ознакомить с вашими мотивами?
— Должен предупредить, что факты могут вам не понравиться, лорд Маунт-Северн.
— Позвольте мне судить об этом самому, — слазал граф.
— Я приехал в Кастл-Марлинг по делу в страстную пятницу. На следующий день я прибыл к вам с визитом: это было естественно, поскольку я получил приглашение от вас и леди Изабель; более того — если бы я не приехал, это было бы просто невежливо. Я нашел Изабель несчастной и обиженной, вовсе не нашедшей у вас счастливого дома.
— Что вы такое говорите, сэр? — перебил граф. — Несчастной и обиженной?
— Да, обиженной, вплоть до избиения, милорд.
Граф стоял, словно окаменевший, и молча смотрел на м-ра Карлайла.
— Должен оговориться, что я узнал об этом из болтовни вашего маленького сына; сама Изабель, разумеется, не рассказала бы мне об этом, но не стала отрицать того, что рассказал ребенок. Короче говоря, сердце ее было разбито, дух сломлен, и она не могла что-либо отрицать. Я был возмущен до глубины души, мною овладело непреодолимое желание освободить ее от такой злосчастной жизни и увезти туда, где она может найти любовь и, я надеюсь, счастье. Достичь этого можно было только одним способом, и я рискнул. Я предложил ей стать моей женой и вернуться в ее дом в Ист-Линне.