— Разумеется, в Ист-Линне достаточно места и для тебя, Корнелия, однако…
— Более чем достаточно, — вставила мисс Корни. — Думаю, что даже дом вдвое меньше этого позволил бы нам всем разместиться в нем и все равно остался бы достаточно просторным, даже для леди Изабель.
— Ист-Линн принадлежит мне, — сказал м-р Карлайл.
— Тем хуже для тебя, — парировала мисс Корнелия.
— Что же касается слуг, — продолжал м-р Карлайл. — То их будет столько, сколько я сочту необходимым. Я не могу обеспечить своей жене блестящей жизни, но дать ей достаточный комфорт я в состоянии. Один человек потребуется для лошадей и колясок…
Мисс Корни чуть не лишилась чувств.
— О чем ты говоришь, ради всего святого!
— Я купил в городе красивую коляску и пару пони для нее. Тот экипаж, в котором мы приехали, подарил лорд Маунт-Северн. Пока для него достаточно почтовых лошадей, однако…
— Ах, Арчибальд, ты грешник!
— Грешник? — эхом отозвался м-р Карлайл.
— Мотовство до добра не доведет. Я учила тебя этому, когда ты был еще ребенком. Бережливость — добродетель, расточительство — грех.
— Возможно, это и грех, если ты не можешь себе позволить этого. Разумные затраты — это не расточительство и не грех. Я никогда не стану жить не по средствам, этого можешь не опасаться, Корнелия.
— Ты бы еще сказал, что пустой карман лучше полного, — сердито ответила мисс Карлайл. — Это ты купил роскошное фортепиано, которое недавно привезли?
— Это был мой подарок Изабель.
Мисс Корни простонала:
— Сколько же оно стоило?
— Цена не имеет значения. Старое пианино никуда не годилось, и я купил хороший инструмент.
— Сколько оно стоило? — повторила мисс Карлайл.
— Сто двадцать гиней, — ответил он, поскольку привычка подчиняться ее воле глубоко укоренилась в нем.
Мисс Карлайл воздела руки к небу и закатила глаза. В этот момент появился Питер с горячей водой, которую велел принести его хозяин. М-р Карлайл встал и посмотрел на буфет.
— Где у нас вино, Питер?
Слуга поставил на стол портвейн и шерри. М-р Карлайл выпил стакан, а затем принялся разбавлять вино водой.
— Приготовить немного для тебя, Корнелия? — спросил он.
— Я сама управлюсь, если мне захочется. А это для кого?
— Для Изабель.
Он вышел из комнаты и отнес разбавленное вино жене. Она, казалось, утонула в кресле, закутавшись с головой. Когда она встала, он заметил, что лицо ее покраснело и выглядит взволнованным, глаза блестят, и она дрожит всем телом.
— Что случилось? — спросил он.
— Я разнервничалась после ухода Марвел, — прошептала она, прильнув к нему, словно ища защиты. — Я не смогла найти звонок, и мне стало еще хуже. Я снова села в кресло и накрылась с головой, надеясь, что кто-нибудь придет.