— Мои глаза обнаружили пыль, — парировала мисс Карлайл. — Сходи и убедись в этом своими собственными, а заодно прихвати с собой тряпку. Я не могу завтракать в неубранной комнате. У тебя сегодня утром немножко больше работы, чем обычно, и ты уже начинаешь лениться.
— Нет, мэм, — с обидой возразила Джойс, поскольку считала обвинение совершенно необоснованным. — Я с утра тружусь, не покладая рук. Я встала в пять часов, Чтобы справиться с двойной работой, не вызвав ваших нареканий, и убрала столовую как всегда тщательно. Вам непременно нужно держать окна открытыми, вот пыль и залетает в комнату.
Джойс удалилась с тряпкой в руке как раз в тот момент, когда раздался звонок и в кухню вошел чрезвычайно респектабельный слуга: среднего роста, полный мужчина со свежим цветом лица и весьма скудной седеющей шевелюрой.
— Вам что-то нужно, Питер? — осведомилась мисс Карлайл.
— Хозяин позвонил и велел принести воды для бритья, мэм.
— Хозяин не получит ее, — резко ответила мисс Карлайл. — Так и скажи ему. А также передай, что завтрак ждет, и ему придется побриться после него.
Питер удалился, чтобы сообщить хозяину эту новость, вероятнее всего, в более мягкой форме, нежели в оригинале, а мисс Карлайл вернулась в столовую, где и уселась за стол, ожидая брата.
Прошлым вечером она затеяла спор с кухаркой. Последняя, обладая вспыльчивым характером, дерзко ответила, и хозяйка предупредила ее об увольнении, поскольку не выносила дерзостей от слуг, которые, признаться, весьма редко осмеливались противоречить ей. Девушка в запальчивости заявила, что она может уйти сразу, не дожидаясь увольнения, что и сделала. Мисс Карлайл объявила, что рада избавиться от нее. Мисс Карлайл неуклонно следовала одному правилу: делать как можно меньше работы по воскресеньям. Поэтому, если воскресный обед можно было начинать готовить в субботу, она неизменно требовала этого. Вот на этой-то почве они и разругались с кухаркой. Кроме всего прочего, в доме не было горничной, которая находилась в отпуске.
М-р Карлайл вошел в столовую полностью одетым; обладая непреодолимым отвращением к неряшливости, он побрился с холодной водой.
— Почему мы сегодня завтракаем в восемь? — осведомился он.
— Потому что у меня много работы. А если я рано не позавтракаю, мне никогда не справиться с ней до того времени, когда пора будет идти в церковь, — последовал ответ мисс Карлайл. — Кстати, кухарка ушла.
— Кухарка ушла, — эхом откликнулся м-р Карлайл.
— Это случилось после того, как ты отправился в гости, и я не стала дожидаться тебя, чтобы сообщить об этом. У нас сегодня утки на обед, и она знала, что их нужно было нафаршировать и приготовить вчера, а также приготовить подливу и испечь пирог с гусиными потрохами: одним словом, нужно было сделать все, только не обжаривать. Вчера вечером я спросила ее, все ли сделано. «Да, все готово», — ответила она, и я, зная, что у ее пирогов часто подгорает корочка, велела принести пирог с гусиными потрохами. Чего она, увы, сделать не смогла; она сказала мне неправду, Арчибальд, и, конечно же, не могла принести никакого пирога, поскольку утки были нетронутыми, точно в том же виде, в каком их принесли в дом. Она по своей лени все отложила на сегодня, надеясь, что я ничего не замечу, но моя просьба принести пирог вывела ее на чистую воду. Она вела себя нагло, и это, наряду с ее ложью, заставило меня объявить о ее увольнении; она предпочла уйти сразу. Сегодня с утра мне все придется сделать самой.