Я жду, что Джим что-нибудь скажет. Но он молчит. Я открываю рот, но Бен меня опережает:
– Простите, но, по-моему, вы уже жалеете, что пригласили меня на кофе. – Он берет пачку красных «Мальборо» и говорит, что через секунду вернется.
Проходит пять минут, а Бен все еще курит на улице. Джим приоткрывает крышку лазаньи.
– Как-то раз Габриэла приготовила для меня тирамису. Ее муж, должно быть, величиной со слона. – Помолчав, он спрашивает: – Как ты думаешь, где отец Эмили? – И, не дожидаясь ответа, продолжает: – Бедный Бен, он…
– Заткнись.
– Сама заткнись. – Джим обиженно поднимает брови.
– Он вернулся, – говорю я одними губами.
– Ох. – Крышка судорожно захлопывается. Бена встречает неловкое молчание.
– Пожалуйста, говорите обо мне сколько угодно. – Он садится и швыряет пачку на стол.
– Простите. Я просто сказала Джиму, – импровизирую я, – что мне даже трудно представить себе, каково вам сейчас. Я сама мать-одиночка и, в общем-то, понимаю ваши проблемы. И я с радостью в любое время могу присмотреть за Эмили.
Джим поддерживает меня.
– Я тоже, приятель. Если я могу чем-то помочь…
– Ну, кое-чем можете.
– Да? – в один голос восклицаем мы с Джимом.
– Вон те маффины выглядят весьма аппетитно. – Бен ткнул пальцем в направлении стеклянной витрины с пирожными.
За маффинами Джим рассказывает Бену о Вайолет Рейд, председательнице родительского комитета.
– Она считает меня ненормальным, раз я не работаю. Мне нравится ее дразнить, я говорю ей, что целыми днями хожу по дому с метелкой из перьев и стряхиваю пыль. – Джим невероятно смешно изображает, что стряхивает пыль с нашего стола. – В этот раз перед собранием я слышал, как она сказала кому-то из наших дам… – И Джим артистично передразнил Вайолет с ее квакающей интонацией: – Я уважаю мужчину, когда он мастер на все руки и не боится менять памперсы у ребенка, но если мой муженек вдруг станет разъезжать по дому на детском велосипеде, я потеряю к нему всякое уважение!
– Как вы называете таких мужчин, как мы? – Бен взглянул на Джима, и в его глазах мелькнула смешинка.
– Домашние папаши или, по определению моей тещи, ленивые сволочи, – хмыкает Джим и рассказывает Бену, что думает семья его жены Камиллы о такой смене традиционных ролей и как тяжело встречаться с этой родней на Рождество. – Дело в том, что Мила не создана для роли домашней хозяйки и ну просто загибается без своей юриспруденции, да и зарабатывает она больше. Я ненавидел свою работу в местном муниципалитете, так что такое распределение семейных обязанностей нас вполне устраивает, но вот теща смотрит на это иначе. Рождество вообще превратилось в полный кошмар, – продолжает Джим, наслаждаясь вниманием слушателей. – Мало ей называть меня ленивой сволочью. Она еще интересуется, что я делаю весь день, пока ее дочь работает до посинения. Не маффины ли трескаю, возлежа на диване? – Со свирепым лицом он берет маффин с черничной начинкой и откусывает от него. Мы с Беном смеемся.