— Нам нужно поговорить.
Лицо Гаспара отражает почти торжество, вперемешку с удовлетворением. Словно он ожидал, что я приду, не смогу оставаться в стороне и приду. Он открывает дверь своей квартиры, придерживает её, пропуская меня вперед.
Я даже останавливаюсь на месте, оглядывая совершенно новое помещение. Прежней квартиры нет, сейчас на полу лежит мягкий ковролин персикового цвета. Большой диван тянется вдоль стены, рабочий стол и несколько плетеных стульев стоят у окна. На небольшой этажерке в углу поблескивает гранями ваза. И в ней рассыпаются пурпурными каплями розы. Я не узнаю прежнюю квартиру Гаспара.
— Проходи, — он кивает на диван, а сам направляется за стеклянно-металлическую перегородку, разделяющую студию и кухню. Осторожно опускаюсь на край дивана, здесь, в этой обстановке, сменившейся как по мановению волшебной палочки, я ощущаю себя немного растерянно. Мои джинсы слишком дешево выглядят на мягкой ткани обивки, а я сама кажусь залетевшей в роскошные хоромы вороной.
Гаспар возвращается, неся поднос с парой чашек. Это своеобразный ритуал, который мы проводили каждый вечер, когда он заглядывал ко мне домой. И сейчас его действия — это тонкий намек, своего рода напоминание о наших встречах. Белый флаг перемирия на момент переговоров.
Мужчина придвигает к дивану стул, располагаясь напротив меня. Он сохраняет между нами дистанцию, давая мне личное пространство и при этом оставаясь в зоне диалога. От предложенного кофе я отказываюсь, этот жест показывает, что я знаю подтекст, но прикидываться, что всё — как прежде, не буду. Гаспар же делает небольшой глоток, осторожно откладывая в сторону, на поднос кофейную ложечку. Он скинул пальто и сидит передо мной, демонстрируя уязвимость, отсутствие угрозы и готовность к диалогу. При этом он ждет, ждет моей инициативы, что я заговорю первой. Я знаю, что Гаспар может ждать своего достаточно долго, если это ему нужно.
— Ты внес за меня залог, — почему я произношу именно это, понятия не имею. Слова выходят наружу мучительно и напряженно, я ненавижу себя за то, что говорю и как веду себя. Но все же помню, что если лгу я, то и мужчина напротив меня — далеко не ангел, и не обычный человек, обманывать которого и медленно пытаться увести за собой в нужную сторону мерзко. Передо мной тот, кто убивает других и не испытывает угрызений совести. Эти мысли помогают мне, но совсем немного. Гадкий, мутный осадок всё равно не оседает.
— Я не хотел, чтобы ты находилась в полиции. Это не самое лучшее место для пребывания там, — Гаспар пожимает плечами так, словно я сообщила ему, что вода — мокрая.