Некоторое время я еще лежала, глядя в никуда. Появившееся ощущение облегчения и освобождения было таким упоительным, что не хотелось шевелиться, чтобы оно не исчезло. Возможно, я бы повалялась еще с полчаса, если бы не зазвонил телефон. Отчаянно ловя за хвост ощущение удовлетворения и безмятежности, которое приготовилось оставить меня, я выбралась из-под одеяла.
Моё благодушие прекратилось так же внезапно, как и возникло, когда голос Тагамуто в трубке произнёс:
— Вам нужно приехать.
* * *
Кажется, все дороги, которыми я иду, приводят в одно и то же место. Я снова сижу в безликой комнате для допросов, где одна из стен — окно для тех, кто наблюдает за процессом. Комната похожа на человека после лоботомии — она есть, но она пуста и лишена собственного духа. И это медленно заставляет испытывать приступ паники, поднимающейся как волна тайфуна. Даже если ты невиновен, минуты ожидания в этом вакууме заставляют тебя начать сомневаться во всем. Небольшая психологическая атака, ничего такого особенного, и в то же время — достаточно, чтобы нащупать трещины в тебе и начать их расширять, чтобы пойти на приступ.
В этот раз я нахожусь в одиночестве достаточно долго, и становится понятно — что-то идет не так. Помня о том, что меня видят, я держу себя под контролем, стараясь оставаться сосредоточенной, но расслабленной. Как Гаспар — именно его я сейчас пытаюсь держать перед мысленным взглядом. Никогда не думала о том, насколько это будет так необходимо — копировать человека, который вызывает во мне плохие эмоции.
У меня нет с собой часов и телефона, все это забрали до того, как оставить меня в допросной. Поэтому я не знаю — сколько уже прошло времени. Сидеть я устала, но с места не встану. Движение подчас говорит о человеке больше, чем его выражение лица.
— Где Вы были позавчера вечером? — Мне непонятен этот вопрос, но я отвечаю на него без намека на недоумение.
— Дома, — не у себя дома.
— Вы знаете этого человека?
— Да, это мой бывший муж.
— В каких Вы отношениях с ним?
— Мы практически не поддерживаем отношения.
— Когда Вы видели его в последний раз?
Я хмурю брови и, подумав, называю число, когда мы вместе посещали злополучный благотворительный вечер.
— Телефонные звонки? Выглядел ли он обеспокоенным или испуганным?
— Нет, — чтобы что-то обеспокоило бывшего, это должно было касаться только его комфорта и благополучия.
— Есть кто-то, кто может подтвердить, что Вы были в тот вечер дома?
Нет. Никто не может этого подтвердить потому, что я была не дома. Я была в совершенно другом месте. И провела ночь тоже не дома.