— С тобой всё хорошо? — Я уже несколько минут исподволь наблюдаю за Гаспаром, — тебе стоило бы отдохнуть после перелета, поспать.
Улыбка его выглядит почти натянутой, и неприятный коготок беспокойства начинает царапать меня.
— Все нормально, просто смена часового пояса и большой объем работы — не то, на что хочется тратить время.
Три часовых пояса — не такая уж большая нагрузка, но я могу ошибаться. Чай с мятой и чабрецом, чей аромат заполняет кухню, способствует тому, что постепенно Гаспар расслабляется и все реже уходит куда-то в дебри своих размышлений.
— Вам хотелось бы уехать отсюда? Бросить все и изменить жизнь?
Я вздрагиваю от неожиданности.
— Иногда — да, хотелось бы.
— И ты готова к переменам? Не боишься, что они могут оказаться кардинальными?
Я не могу понять — в чем подвох, что он хочет узнать этими вопросами.
— Любые перемены — это шанс напомнить себе, что ты жив.
Гаспар наклоняется вперед, через стол и, глядя мне прямо в глаза, спрашивает:
— Ты так сильно хочешь почувствовать себя живой?
Передо мной оказывается тусклый свет, освещающий грязные деревянные полы. Я снова чувствую вкус своей крови на губах, и мои руки вновь немеют, стянутые веревкой. А за дверью раздаются мерзкие хрустящие и хлюпающие звуки.
— Да, хочу, — я смотрю прямо в лицо Гаспару.
Гаспар прикрывает глаза, затем поднимается со своего места. Я направляюсь за ним к дверям, провожая своего гостя. Он действительно выглядит уставшим. Утомленным. Это чувствуется в том, как он двигается — более скованно, медленно, не тратя впустую силы. Гаспар в хорошей физической форме, и его мало что может так измотать. Я стираю мысль о паре новых трупов, боясь, что она легко может отразиться на моем лице. Это не моя забота. Теперь этим должна заниматься Тагамуто.
У двери Гаспар поворачивается ко мне. Но вместо того, чтобы произнести банальное прощание, он молчит. Молчит, а затем осторожно поднимает руку и смахивает с моих волос какую-то пылинку. Этот жест выглядит настолько интимно, словно за ним прячется что-то гораздо большее, чем знак внимания. Я не успеваю отстраниться, и запоздало думаю, что так-то оно и лучше. Не провоцируй.
— Если ты действительно хочешь ощущать себя живой, то должна быть всегда готова к переменам, — Гаспар наклоняет голову, вглядываясь в моё лицо, — каждую секунду, в любой момент.
Почему-то мне кажется, что он выглядит таким необычно не от долгой утомительной работы. В его глазах светится отблеск усталости, которая сопутствует тяжелому решению или переживанию. Я не знаю его мыслей, но всё же замечаю то, что в этот раз он явно чем-то озабочен слишком сильно. И не старается этого скрыть.