* * *
Непроизвольно я замедлила шаг, затем и вовсе остановилась, подчинившись требованиям встревоженного инстинкта. Еще пара шагов — и меня будет видно с вершины. Я решила отойти как можно ближе к кустарнику и, прячась за остатками листвы, осмотреться.
Черный Рено стоял перед моим домом, и огоньки поблескивали, оповещая о том, что он принадлежит полиции. Не обращая внимания на дождь, возле машины стояли два человека. Крепко сложенный мужчина, гражданская одежда которого не могла никого обмануть. И женщина, узнать которую не составило труда. Почему-то я была уверена — Тагамуто приехала сюда, так открыто не за тем, чтобы снова расспросить меня.
— Если ты хочешь ощущать себя живой, то должна быть готова к переменам каждую секунду, в любой момент. — Гаспар наклоняет голову, вглядываясь в моё лицо, и глаза его полны чего-то, что его тяготит и почти печалит.
Его глаза полны понимания. Он понимает то, что я сделала, черт возьми.
В следующее мгновение я бросаю пакет и почти бегом ухожу в сторону от дороги.
За всю свою жизнь я не предполагала, что наступит день, когда я буду метаться как загнанный в угол зверь. Я не знала — что произошло, но вид полиции внезапно напугал меня до чертиков. Сейчас я так же понимала, что я одна. Одна в холодном, промокшем городе, и мне не к кому броситься за помощью. Очевидно, я не рассчитала того, что меня легко обойдут в слишком неумелой игре с таким опытным соперником. Было бы проще попробовать не сопротивляться и позволить Тагамуто объяснить мне ситуацию, но я была не готова. Не готова вот так просто сдаться и оказаться снова — беспомощной и связанной, пусть даже это будет полиция, а не подручные Габриила.
При мне оставалось немного наличных — недостаточно для долгой дороги, но их вполне хватило бы добраться до дома сестры. Но там мне некого было просить о помощи. Я ехала в городском автобусе, надвинув капюшон так низко, как только можно, и ощущала две вещи — пустынное одиночество и холодную ярость, которая неспешно затапливала меня. Она не согревала, наоборот — разливала по венам холод, но он заставлял все вокруг быть более четким и ясным. Когда я вышла на пустынной остановке, то знала — куда направляюсь и что собираюсь делать.
Безлюдные улицы не обращали внимания на меня, единственного пешехода, рискнувшего в такую погоду топать по лужам. Дождь становился все сильнее, и я чувствовала, как струйки воды стекают по кожаной куртке вниз. Дома походили на старые корабли, сбившиеся слишком близко друг к другу у причала. Я огляделась, пытаясь различить сквозь косые линии дождя машины, стоящие перед домами. Затем подошла к двери одного из безликих домов и шагнула в черный провал темного, неосвещенного коридора.