Контрразведчик только улыбнулся…
* * *
Море…
Оно бывает всяким.
Теплым и холодным, ласковым и гневным. Может приголубить игривой волной, а может ею же и об борт приложить.
И во всех случаях оно одно и то же.
Море.
Его надо знать и понимать.
Человек, сидевший на камнях с удочкой в руке, полагал, что он море знает и понимает. Много лет провел на поверхности и в глубинах. Видел робкий рассвет и угрюмую темноту бутылочно-зеленой глубины. Не раз плескала в маску рыболову игривая волна и не единожды укрывала от тех, кто хотел его найти. Не подвела волна, оставила всех преследователей с носом.
И благодарный человек теперь ежедневно гладил ее ладонью, когда поудобнее устраивался на берегу.
Он никуда не спешил. Куда может спешить пенсионер?
Иногда он куда-то исчезал, и другие рыбаки спешили занять прикормленное место. Тут было удобно, даже столик с лавочкой оборудовали в расщелине скалы заботливые руки. Но проходило немного времени, и снова поскрипывал песок под старыми резиновыми сапогами. Рыбак привычно занимал свое место, и никто не смел его потеснить. Удобно укладывался на каменную полочку рюкзак, извлекалась из расщелины потемневшая от времени и морской воды доска-сидушка. И расходились на воде круги от заброшенной наживки.
Вот так и проводил рано поседевший мужчина на берегу долгие часы, забрасывая в набегающие волны нехитрую наживку. И море платило ему благодарностью, частенько одаривая приличным уловом. К пенсионеру тут все привыкли, дружелюбно здоровались по утрам. И пограничники, обходившие берег, приветственно поднимали руки.
А то, что они часто менялись… что ж, такова жизнь!
Украинских пограничников сменили русские, но ничего не поменялось в жизни рыбака. Все так же приходил он на пустынный берег, привычно закидывая в воду наживку.
Не сильно помешал ему и недавний бой — его он пересидел дома, в глубоком подвале. Лезть наружу, чтобы с юношеским восторгом смотреть на то, как тяжелые болванки летают над головой? Увольте… он уже вышел из того возраста.
И бессмысленную выходку «природоохранителей» он наблюдал во всей красе. Видел он и то, как готовились к их появлению моряки и крепкие парни из ПДСС. Видел — и никак не отреагировал. Это не его дело… пусть надрывают свои глотки записные телевизионные крикуны, им за это деньги платят. А человек привык получать свои деньги за ту работу, которую он хорошо знал. И умел выполнять.
Была в его жизни еще одна привычка — он раз в неделю приходил на набережную около театра. Сидел там час-другой, с интересом разглядывая прохожих. Словно пытался окунуться в их жизнь. Полюбовавшись на них, он снова поднимался и неторопливо возвращался домой. В эти дни его место на берегу пустовало. Остаток дня он занимался работой по дому.