— Ну их, этих кавалеров! Их и без курорта хватает.
— Вот хочу спросить: почему ты со своим разошлась? — снова начала Анька.
— Разошлась…
— Пил или бил тебя?
— Много, Анька, рассказывать, — Юля еще раз перевернула сало, лицо ее разгорелось от огня, который жег лицо и руки. — Много, да и надо ли? Не удалась наша жизнь — и все тут. Разладилась, и трудно склеить.
— Ты не переживай, — промолвила Анька, — если бросил тебя — ну и черт с ним. Выйдешь за другого, более стоящего. Что он там, шофер. Только надо в город ездить, не сидеть тут, потому что в деревне с ребенком нелегко выйти замуж, а в городе добрые люди возьмут.
— Да не спешу я второй раз замуж. — Юля помолчала. — Снова выйти замуж — это не пальто сменить. И полюбить надо, и чтобы он тебя полюбил, и чтобы ребенку отцом мог стать. Тут уже не только о себе думаешь.
— Эти дети сдерживают нас… — Анька умолкла, видно было, чего–то не договорила, что–то утаила свое, секретное, — Да, тут ты, может, и права: жизнь непростая, непросто дается. Сначала думаешь: должно быть вот так, а оно потом иначе поворачивается…
«Наверное, не любит она своего пожилого мужа, — подумала Юля, женским сердцем почувствовав это из хитроватых Анькиных слов. — Может, она и правда не раз подумывала о любовнике?..»
Внезапно вспыхнуло, ослепило женщин электричество. Юля и Анька на минуту закрыли глаза, потом, когда глаза привыкли к свету, взглянули друг на друга.
Анька выглядела хорошо — молодо, свежо. Она была полной, но стройной, в коричневой шерстяной юбке и дорогой белой блузке. Лицо и шея у нее гладкие, без морщинок, щеки были старательно припудрены и от того казались розовыми.
— Ты постарела, Юлька, — удивилась и как будто обрадовалась этому Анька. — Я моложе выгляжу.
— Что поделаешь. — Юля сняла с огня и поставила на припечке сковородку, от которой валил синий дым, взяла чистую тарелку и переложила на нее поджаренную колбасу с салом.
— Гляди больше за собой, — посоветовала Анька, — купи крем от веснушек, смазывай им лицо, сделай на лице маску из свежих огурцов и полежи…
— Некогда мне с масками лежать, — усмехнулась Юля, — весна наступает, надо картошку сажать, а там лето подойдет — сено, ягоды…
Зашевелился на печи Петька, сверкнул глазенками из–за трубы на гостью. Взглянул и спрятался.
— Ой, какой мурзатенький! — удивилась Анька, достала из кармана плитку шоколада, подошла к печке и дала Петьке.
Тот забился в угол, даже не дотронулся до гостинца, лежавшего с краю на печи.
— Ой, какой стеснительный! Пропадешь, если будешь таким… Бери скорее, а то растает, — Анька пододвинула к нему ближе шоколад.