…И люди в той деревне стали
Пенять девице без конца.
Эммануэлью ее звали,
Исторья правдой та была.
Когда последний тоскливый звук песни Греты затих, тетушка принцессы расплакалась, сама Изабелла выглядела так, словно выпила три стакана рыбьего жира, в глазах Люсьена застыло болезненное недоумение: «За что?…», физиономия Лесли отражала всеохватывающее блаженное облегчение, а Агафон…
Агафон готов был взлететь от мимолетного прикосновения крыла удачи.
– Жаборонок!!! – звенящим от радости голосом выкрикнул он прежде, чем набравшая в груди воздуха аудитория смогла начать высказывать мнения по поводу сольного номера дочки бондаря. – Жаборонку плохо!!!
Четыре пары глаз устремились мгновенно на певучего монстра[29] и тоже вспыхнули надеждой: самодовольная еще недавно морда чудовища была теперь перекошена словно от немыслимой душевной муки, круглые желтые глаза подернуты полупрозрачной пленкой, когти судорожно сжимались и разжимались. Казалось, еще немного – и тварь, наплевав на обязательства и дружбу, взмахнет своими ангельскими крыльями и рванет отсюда очертя голову и затыкая уши лапами…
На озвучивание вывода его премудрие времени терять не стал.
На горе поет петух,
Под горою лошади!
Милка, косо не гляди —
Давай гулять по площади!..
Если бы Грета могла петь на октаву ниже, это прозвучало бы именно так, но, в отличие от крестьянки, волшебник знал поражающую силу своего вокала и теперь пользовался этим беззастенчиво. На войне как на войне.
Принцесса и ее тетушка, не сообразив сразу, что происходит, вздрогнули и жалостно застонали, подобно душам, поджариваемым на плутониевых сковородках. Шевалье же уловил замысел мага моментально.
«Нам пеняют за деяния фривольные,
Называют нас «ворами» и «дубьём»…
А мы сами тоже люди подневольные:
Мы походной жизни тяготы несем!..»
[30]– заорал он во всю рыцарскую глотку любимые военные куплеты деда.
Жаборонок позеленел, забыв, что он не хамелеон.
Лесоруб при виде дрогнувшего чудовища встрепенулся, крякнул, разинул рот и загорланил игривую кабацкую песню так, что над лесом поднялась и закуролесилась, сталкиваясь и рассыпаясь перьями, стая испуганных ворон:
Одну простую сагу,
А может быть балладу,
А может даже притчу
Желаю я пропеть!
Её я вспомню сразу
А может и не сразу,
А может быть припомню
На четверть иль на треть!..
Чудовище покачнулось, и обнадеженные люди азартно усилили натиск:
«…Оторвался лист зеленый
Над сараем полетел.
Парень девке в сени лазил —
Познакомиться хотел!..»
– вопил чародей.
«А походы – развлечение ведь то ещё…
На коне в жару скакать такая жесть:
Отобьёшь себе дворянское достоинство,