и «Ah! qu’elle est gentille»
[7], похожий на Гектора, зашедшего в гинекей
[8] Приамова дворца. Он чувствовал себя, может быть, поглупевшим, но очень счастливым, счастливым наивным счастьем своей жены, ее привязанностью, которая угадывалась без всяких умственных усилий, исследований и изысканий, за которые ему приходилось приниматься не раз, чтобы не отстать от лукаво флиртующих красавиц салона леди Эверингтон.
Асако вся сияла счастьем. Но будет ли она счастлива всегда? Были обстоятельства, с которыми следовало считаться, — болезнь, рождение и воспитание детей, скрытое, постепенное изменение к тому, что раньше любили, разрушительные посторонние влияния, привлечение и отталкивание так называемых друзей и врагов и все, что усложняет примитивную простоту брачной жизни и разрушает Эдем медового месяца. Адам и Ева в садах мироздания могли слышать голос Бога в шелесте вечернего ветерка; они могли жить без борьбы и честолюбия, без подозрений и упреков. У них не было ни родственников, ни братьев, ни сестер, ни теток или опекунов, ни одного друга, чтобы проложить дорогу клевете или постоянно стараться вырвать их из объятий друг друга. Но первое влияние, которое проникает через стены их рая, первое существо, с которым они говорят, которое обладает человеческим голосом, вернее всего окажется сатаной, тем старым змеем, который был лжецом и клеветником искони и чьи советы неминуемо влекут за собой изгнание от лица Бога и мрачную жизнь труда и страдания.
Было маленькое облачко на небе их счастья. Джеффри был склонен надоедать Асако ее родиной. Его сведения насчет Японии были почерпнуты главным образом из музыкальных комедий. Он охотно называл жену Юм-Юм или Питти-Синг. Он прикрепил конец одной из ее черных вуалей себе под шляпу и спрашивал, больше ли он ей нравится с косичкой.
— Капитан Джеффри, — печально сказала она, — это китайцы носят косы; они совсем дикий народ.
Потом он хотел назвать ее своей маленькой гейшей, но она не согласилась, потому что знала от Мурата, что гейши — нехорошие женщины, которые отнимают у жен мужей, а это совсем не забавное дело.
— Что за пустяки! — воскликнул Джеффри, ошеломленный этим внезапным отпором. — Они милые, маленькие штучки, как вы, дорогая, приносят чай и машут веерами над вашей головой, и я рад был бы иметь их двадцать, чтоб они служили вам.
Он дразнил жену, подозревая в ней пристрастие к рису, к палочкам, которыми едят китайцы, бумажным веерам и джиу-джитсу. Ему нравилось дразнить ее, как дразнят ребенка, едва не доводя до слез. У Асако тоже слезы были не очень далеко от смеха.