Это ваша вера, — прервал посла Владимир.
— Да, — ответил посол и добавил: «Это вера Христа и то, как мы её понимаем. Людской закон привёл Христа на крест казни. Значит, такова была воля Бога, и таковым было безволие людей, окружавших Иисуса».
Владимир задумался, вспомнил народы, населяющие его Родину и не поддающиеся никаким людским законам, и спросил: «А ваша соборность позволяет пить, гулять, иметь множество наложниц, совершать набеги и жить так, как хочется?»
— Наша вера и наша соборность позволяет делать всё, но до тех пор, пока людские законы не придут в соответствие с волей и законами Господа нашего.
— Ну, это будет не скоро — сказал Владимир и расхохотался, и продолжил расспросы: «А как называется ваша вера?».
— Православие — ответили послы хором.
— Значит, я буду прав и славен — опять расхохотался Владимир и подвёл итог: «Хорошо, я готов принять вашу веру. Думаю, что и нашим Богам она не повредит, по крайней мере, и у наших народов появится хоть один Бог, который их будет объединять. И этим богом стану я» — и он вновь расхохотался.
— Да будет так — произнёс посол, и словно читая мысли Владимира, продолжал: «Соборность — это выстраивание тайных отношений вопреки принятым людьми законам, но на основе существующих традиций тех или иных народов. Традиции народов — это воля Бога. Местные традиции предписывают родство и порядок через брачные союзы. Ты готов взять в жёны местную царевну?».
— «Хоть всех» — ответил Владимир, войдя в благодушие, и проявляя мужское нетерпение, продолжил: «Где она?».
— Ты готов, — продолжал посол, — огнём и мечом насаждать в своих землях веру христову.
Владимир вспомнил своего родного брата, глаза его сверкнули лютой ненавистью, и он сквозь зубы произнёс: «К этому я всегда готов».
Один из послов вышел и очень скоро вернулся обратно с девушкой удивительной красоты.
Посол сказал, что эта женщина, став его женой, поможет ему крестить русскую землю.
Сергей открыл глаза. Сон оставил у него какое–то радостное расположение духа.
Проснулся он оттого, что кто–то долго и настойчиво стучал в дверь. Он лежал и думал: Вставать или не вставать, открывать или не открывать?». Победила мысль: «Встать, открыть, ибо всё равно уже одет».