В следующем, синем списке я нашла много знакомых лиц. В основном — «золотая молодежь». Дети богатых влиятельных родителей, от которых пока неизвестно чего ждать, но тоже лучше не задевать, на всякий случай. Там я нашла мордашки всей своей команды по эйрбордингу, да и вообще много других ребят из зала для тренировок, Катрин и много кого еще. Хорошие у меня знакомства, ничего не скажешь.
Далее зеленый список — здесь были, на мой взгляд, скорее полезные люди. Всякие там ученые, врачи и тому подобная братия.
Я была удивлена, когда последней, обозначенной серым цветом папке, вместо длинного списка имен с фотографиями и краткими пояснениями, имелся только один человек. Я. Вот… Даже не знаю, как назвать. Фотографий было несколько. Одна — после первого года работы уборщицей, где я вся блеклая и изнеможденная, с потухшим взглядом. А потом шел ряд других снимков. Фотография нашей с Катрин драки, как раз тот момент, когда я сделала ей подножку, и она живописно упала, оголив свои нижние девяносто. Но интересным в фото было не это, а мое лицо, сфотографированное крупным планом, и несмотря на то, что внешне я еще почти ничем не отличалась от первой фотографии, но надо было видеть, какая коварная усмешка сияла у меня на этой фотографии, а ехидный адский огонек в глазах, вообще полностью преображал меня прежнюю. И ни какие салоны не нужны. На еще одной фотографии я была запечатлена на эйрборде. Там я такая вся серьезная, решительная и собранная. В глазах столько страсти и жизни. Следующая фотография заставила меня сильно напрячься. На ней я была в том самом платье, что Рикер счел развратным. Теперь я понимаю почему. Смотрелось действительно как-то излишне откровенно, особенно когда расслабленно, и подчеркнуто вызывающе, сидишь на фоне клубов сигаретного дыма и раздевающих мужских взглядов, а напротив тебя сидит молодой красавец-военный, поедающий тебя глазами. На этой фотографии у меня этакая ленивая улыбка, глаза оценивающе прищурены. Этакая роковая соблазнительница. Даже подумать не могла, что я так смотрюсь со стороны. После ряда фотографий вместо каких-то пояснительных надписей стоял один лишь знак вопроса. Жирный такой.
Сначала я выругалась. Про себя. А то вдруг и здесь где-то прячется записывающее устройство, а потом крепко задумалась. Я, наивное существо, думала, меня гулять без присмотра отпускают, а нет. Тотальный контроль. Как я только могла помыслить, что может быть иначе? Проблема.
Нет с одной стороны хорошо, если вдруг попаду в какую-то передрягу, меня возможно и выручат, ведь с ограничителем я особо не повоюю. С другой, опять нависла угроза над моим планом.