, а на корме имелся пулемет типа МГ с пристегнутым металлическим коробом.
«Вот это номер! Лодка ведь совсем свежая! Ни ракушек, ни водорослей совсем нет!» – оценил Федоров свою находку, обплывая лодку кругом. Никаких видимых повреждений на ней видно не было. А вот сеть, намотавшаяся на винт, уходила куда-то вправо.
«Проскочу по сети метров сто и сразу обратно. Не стоит оставлять Звягинцева одного!» – решил Федоров, чуть сильнее начиная работать ластами.
Далеко плыть не пришлось. В пятидесяти метрах от немецкой подводной лодки на правом боку лежала деревянная шхуна, от которой и тянулась смотанная в жгут сеть.
В правом борту шхуны были видны три пушечные пробоины. Причем вторая была метрового размера и находилась чуть ниже ватерлинии.
Из дыры торчали поломанные доски и какие-то тряпки.
«Теперь все ясно. Рыбаки пошли за рыбой, выкинули сеть и наткнулись на немецкую подводную лодку, которая их расстреляла и пустила на дно. Но при погружении сама лодка влетела в сеть и затонула. Отсюда мораль: «Не стоит стрелять во все, что движется. Хотя вполне может быть другое объяснение: типа рандеву со шпионом, которое пошло не так, как хотелось командиру подводной лодки», – решил Федоров, медленно разворачиваясь на месте.
При повороте он помогал себе правой рукой, кидая осторожные взгляды по сторонам.
Пока ничего угрожающего, как и посторонних глаз, кроме двух камбал и приличного размера палтуса, который, проплыв в двух метрах от замершего в восхищении Федорова, быстро скрылся из виду, видно не было.
«Вот бы мне сейчас острогу, а еще лучше, подводное ружье! Можно же поставить вместо пули какой-нибудь маленький гарпун!» – помечтал Федоров, плывя вдоль крыла сети.
Доплыв до печально стоящего Звягинцева, Федоров махнул ему, а сам устремился наверх, стараясь не прикасаться к болтающейся сети.
Осторожно обрезав ножом сеть около винта катера, Федоров уцепился за лопасть ногами и стал быстро срезать нити сети.
Пять минут работы, и винт был освобожден от сети, обрывки которой падали вниз.
Федоров так увлекся работой, что не заметил, как Звягинцев поднялся на борт своего катера.
Вынырнув у трапа, Федоров первым делом снял перепонки и передал их стоящему на нижней ступени шторм-трапа Звягинцеву и только потом стал сам подниматься.
На столе в каюте стоял большой чайник с чаем и три пол-литровые керамические кружки.
– Давай, лейтенант, я помогу тебе раздеться, – предложил кап-два, аккуратно снимая с хозяина катера куртку.
– Матрос! – крикнул Федоров, тяжело плюхаясь на койку.
Появился матрос и вопросительно посмотрел на своего командира.