Подспудно Федоров чувствовал, что от того, как он выучит свою новую биографию, будет зависеть его жизнь.
Посмотрев на Краснова, который лежал на верхней койке, Федоров заметил в его руках тоже толстую папку и понял, что все в кубрике изучают свои легенды.
Полторы недели подводная лодка шла в море без остановок, и за все это время Федоров только один раз вышел наверх, подышать свежим воздухом, для чего получил кожаную куртку на меху с капюшоном, в которой было удобно и тепло.
А вот впередсмотрящему матросу завидовать было сложно.
Одетый в длинный тулуп, матрос, наклонившись градусов на двадцать, внимательно смотрел вперед и по сторонам, пристально вглядываясь в серую мглу.
По небу неслись серые вперемежку с черными кучевые облака, временами опускаясь до ста метров.
– У матроса тулуп на волчьем меху, а у тебя куртка на обезьяньем, – сказал на ухо Соколов, непонятно каким образом оказавшийся справа.
На кап-два была точно такая же куртка с опущенным капюшоном.
– А в чем разница? – спросил Федоров, с наслаждением вдыхая свежий морской воздух.
– Волчий мех почти не впитывает воду, а обезьяний собирает ее. Это летные американские куртки, в которых мы полетим, – пояснил Соколов, вынимая из кармана короткую трубку.
Зажав трубку в зубах, Соколов напряженно всматривался вперед, весьма смахивая на морского волка.
– Вы же не курите! – удивился Федоров, перехватывая тонкий металлический леер.
– Завтра уходим с лодки. Чемодан, одежду и документы я тебе подготовил. Но и сам внимательно просмотри еще раз вещи, – сказал Соколов, по-прежнему смотря перед собой.
– Разрешите идти? – спросил Федоров, чуть приседая.
На подводную лодку с правого борта катил трехметровый вал.
Прокатившись по мостику, вода с шипением ушла вниз, оставив после себя неприятное чувство леденящего холода.
– Отвыкай от уставного обращения, Серж Фед! Пока будем лететь, старайся вжиться в гражданскую жизнь. Аргентина – страна эмигрантов, и там твои промахи будут не так заметны, как в Штатах. Это у них в США шпиономания, но документы у нас настоящие, и к гражданам Канады отношение вполне дружеское, – сквозь зубы заявил Соколов, отряхиваясь, как собака, от морской воды, попавшей на него.
Федоров, в точности повторив движения своего начальника, спросил:
– Но в Канаде, я читал, говорят в основном по-французски?
– И по-французски, и по-китайски, и даже по-итальянски объясняются, – небрежно махнул рукой Соколов, отметая возражения Федорова как несущественные.
Снова накатила волна, и лодка пошла вниз, зарываясь носом в воду.
Федорова и Соколова окатило с головы до ног холодной водой.