— Снова вы задаете вопросы, — вздохнул шепот. — Однако я вам отвечу, дабы не оставить ложного впечатления. Вы все неверно представили себе, юноша. Я не глава тайного союза, мы не плетем conjuratio globalis[170], имеющий в своем итоге повсеместные перемены в Конгрегации. Хотелось бы нам этого? О да. Способны ли мы на это? Нет. Посему мы можем лишь говорить сейчас, как вы сами: надо что-то делать, однако мы не знаем, что. Мы не можем ничего переменить.
— Так кто вы тогда?
— Я всего лишь собрал окру́г себя людей — таких, как Маргарет. Всего лишь для того, чтобы они были вместе. Чтобы не выживали поодиночке.
— Ее, однако, вы бросили, — заметил Курт неприязненно; тот снова разразился тяжелым вздохом:
— Не все так просто, как вам мыслится, юноша.
— Только это я и слышу в последнюю неделю…
— Наконец-то вы слышите правду, — заметил шепот с усмешкой, похожей на ветер. — Вначале я показался вам злодеем, затем вы стали ожидать от меня слов о добре и любви; нет, майстер инквизитор, я не то и не другое. Я всего лишь человек, которому верят другие, я тот, кто не дает им перегрызться между собою, — ведь подле меня настолько многообразные личности, что без удерживающего их споры могут зайти слишком далеко, что привлечет ненужное внимание и навредит им самим. Я оказываю помощь, когда имею возможность…
— И желание?
— Возможность, — повторил собеседник чуть строже и снисходительнее. — Я не имел возможности вмешаться. Ведь Друденхаус до сих пор уверен, что Маргарет фон Шёнборн — единичный случай, просто одаренная графская вдова, направившая свои силы не в то русло. И всё. Вмешайся я — и все было бы иначе. Вы еще не забыли, что такое «охота на ведьм» в самом прямом и неприглядном значении этого слова, майстер инквизитор?
— Да, — мрачно откликнулся Курт, припомнив десятки, сотни дел, прочтенных им этой зимой в архиве, припомнив свою бессильную злость и ненависть, вспомнив, как стоял над бочкой с водой, пахнущей плесенью и гарью, после допроса Отто Рицлера, в подвале, пропитавшемся запахом пота и крови… — Я понимаю, о чем вы говорите.
— Вот так-то. Спасением Маргарет занимался ее дядя, и это было логично, это было заурядно и естественно.
— Керн был намерен идти до конца.
— Да, риск имелся. Была вероятность того, что ее осудят; однако не мог же я ставить под угрозу многих ради спасения одного, пусть и столь одаренного человека. Кроме того, мы ведь не сплоченная община; я говорю «мы» лишь потому, что некоторые из нас знают о существовании друг друга, что, согласитесь, в нашем мире и в наше время уже многого стоит. Большинство из них друг друга никогда не видели — для их же блага;