— Я узнаю, — уверенно и просто отозвалась Маргарет. — Я уже ощущаю ее, и минуту, когда все должно свершиться, я просто почувствую.
Ее последние слова словно потонули в вязком, пропитанном благовониями воздухе, и по спине Курта вновь пробежал холод, точно кто-то в жаркой комнате распахнул два окна, дав волю ветру — ледяному, пронизывающему. На миг в голове помутнело, и пальцы непроизвольно стиснулись в кулаки…
Когда наваждение ушло, Курт сказать не мог — через миг ли, через минуту или, быть может, больше; встряхнув головой, он выпустил руку Маргарет, отступив и глядя на неведомо откуда возникшего человека в простой, похожей на монашескую, одежде с глубоко надвинутым капюшоном — тот сидел на одном из стульев у противоположной стены, сидел спокойно, безучастно, будто был там всегда, с того мгновения, как присутствующие здесь люди вошли в эту каменную комнату под землей.
— Как вы… — начал Курт и осекся, прерванный тихим и каким-то равнодушным смехом.
— Subitum est, как сказал несчастный святой отец, — отозвался тот, поднимаясь; теперь стали различимы руки — немолодые руки видавшего жизнь человека, изборожденные глубокими морщинами и пятнами. — Вы все же пришли, ваше сиятельство?
Герцог хмыкнул, стараясь держаться невозмутимо, однако замешательства и некоторой опаски в его лице не увидеть было нельзя.
— Я привык контролировать свои вложения, — сказал он твердо. — Если бы не эта привычка, я бы давно разорился; здесь же, в настоящей обстановке, вложение связуется со слишком большими рисками, а я себе этого позволить не могу. К прочему, присутствие здесь некоей личности развеяло бы последние сомнения, если б таковые имелись, относительно необходимости моего личного присутствия.
— Надеюсь, — мягкий, тихий шепот был похож на тонкую иглу, все глубже погружающуюся в спину — до самого сердца; герцог поежился, — что вашего благоразумия достанет для того, чтобы отложить на более подобающее время все то, чему здесь и теперь не место.
— Я лишь хочу держать под надзором то, в чем заинтересован, — отозвался фон Аусхазен, отведя взгляд, и капюшон молча кивнул, обратившись теперь уже к Курту; он пожал плечами:
— У меня нет повода затевать свару.
— Хорошо. — Морщинистая рука чуть приподнялась, поманив за собою, и требовательный шепот произнес: — Идем, Маргарет. Пора.
— Стой, куда? — растерянно переспросил Курт, перехватив ее за руку; та остановилась, обернувшись, и легко коснулась губами его щеки.
— Я должна подготовиться, — пояснила Маргарет с улыбкой. — Ничего не бойся, все как надо.
— Ты уходишь?