Опять эта дешевая психология…
— У меня нет времени для собаки.
— Будет собака, появится и время. — Она промыла ягоды и потянулась за рубиново-красными кружочками арбуза. — А свободное время вам очень нужно.
Ничего себе решение проблемы…
— Не говорите так.
— Нет, буду. Потому что никто другой вам этого не скажет. Вы не умеете расслабляться. Это ваша самая большая проблема. Едва ли вы родились таким скованным. Просто забыли, что нужно чем-то питать живущего внутри вас мальчика. — Она казалась очень довольной собой.
— В самом деле?
— Несомненно. Этим и объясняется, что вы всегда такой… замороженный, — сказала она, тщательно снимая кожуру с грейпфрута.
— Выходит, я замороженный, потому что мать забрала мою собаку?
Нет, не поэтому. Потому что мать лишила его детства, бросив на отца, который никогда не совершал ошибок и не позволял ошибаться сыну.
Нет. Долли сильно упрощает, сводя все к потере собаки. Кажется, он переоценил ее проницательность. Она находится в плену дешевых стереотипов.
Долли пожала плечами.
— Дело не столько в потере Бандита, сколько в потере матери. В тринадцать лет это означает прощание с детством. А как к этому относился ваш отец? Догадываюсь, что он хотел видеть вас совершенством. Именно поэтому вы так ненавидите ошибаться. И так боитесь этого.
Пораженный Алекс уставился на нее во все глаза, а потом пробормотал:
— Спасибо, доктор Грэхем.
Долли скорчила гримасу.
— Пожалуйста. Такова обратная сторона нашей профессии. Которая уже стоила мне одной компаньонки.
— Лиззи вы тоже советовали завести собаку?
— Гм… — Она нарезала грейпфрут кружочками и разделила каждую дольку на четыре части. — Наверно, собака была бы лучше, чем анкета.
— Знаете, Долли, — слезая со стола, сказал Алекс, — ваш мозг работает очень странно. И я не уверен, что хочу понять, как это у вас получается.
— По-вашему, я веду себя чересчур… э-э… — она выпрямилась и посмотрела ему в лицо, — вызывающе?
Алекс вспомнил то утро, когда сознательно бросил ей в лицо оскорбление. Он ошибся, решив, что в ней нет загадки. Загадка в ней есть, но все же это не делает Долли женщиной в его вкусе.
Он кивнул, признавая ее правоту.
— Как минимум, необычно.
— Иными словами, вы хотите сказать, что я не вызывающая, а всего лишь странная. — Она бросила фрукты в миску и вымыла руки от липкого сока. Этот жест символизировал нежелание продолжать беседу. — Еще немного таких сладких разговоров, и вы не станете есть дыню.
Я бы охотнее съел тебя. Алекс заморгал, удивленный этой предательской мыслью. А потом улыбнулся. Во второй раз за день. Против воли. Хотя Бог свидетель, он сопротивлялся как мог.