Она слегка пожала плечами.
— Честно говоря, мне все равно, что ты думаешь.
Алекс отвел ее от толпы к вестибюлю, облицованному итальянским мрамором цвета кофе-эспрессо.
— Ты никогда не сможешь стать надежной свидетельницей в суде. От тебя за милю разит плохим швейцарским сыром, — поддразнил он.
Долли вздохнула, признавая свою капитуляцию, и положила щеку на его грудь. Вот и хорошо. Кажется, он все-таки сумел привлечь ее внимание. Но она тут же подняла голову и спросила:
— Какая разница между адвокатом и вампиром?
Алекс поднял глаза к потолку.
— Вампир сосет кровь только по ночам.
— Угу. А тогда какая разница между адвокатом и гнусной пиявкой?
— Гнусная пиявка перестает сосать кровь после смерти жертвы.
Она издала звук досады.
— Я вижу, в сосании ты разбираешься.
Они прошли в дальний конец вестибюля и остановились у стены. Алекс не мог стоять спокойно. Он переминался с ноги на ногу и раскачивался из стороны в сторону.
— Ты совершенно безнадежна. В тебе есть хоть капля серьезности?
— Нет. Особенно по сравнению с тобой. — Долли смотрела на него снизу вверх. Их ноги оставались на месте, но бедра прижимались друг к другу куда крепче, чем позволяет танец. — У тебя есть очень серьезная вещь, подходящая для игр.
У Алекса кружилась голова. Нужно было как-то снять напряжение. Он обхватил ягодицы Долли и крепко прижал ее живот к своему члену.
— Но далеко не для каждой игры.
Ее ресницы опустились, а затем поднялись вновь, на розовых губах появилась улыбка.
— Похоже, это ты безнадежен. Знаешь, иногда можно позволить себе повеселиться. — Видя, что он замешкался с ответной репликой, Долли слегка нахмурилась. — Или ты придерживаешься другого мнения?
Алекс догадался, что она имеет в виду время, проведенное ими в постели. Казалось, случившееся в кабинке душа было со стороны Долли верхом дерзости. Но сейчас она превзошла саму себя, бесстыдно лаская его под столом.
Впрочем, она права. Он может позволить себе насладиться ее телом и душой, не слишком задумываясь о будущем. Эта история не имеет никакого отношения к его карьере. Это обычная игра, забава без всяких последствий.
Зачем ему это?
Он всю жизнь стремился к успеху. Окружил себя нужными для этого людьми. И никогда не забывал о поставленной перед собой цели.
Так зачем ему это?
Вероятность того, что на свете есть нечто большее, приводила Алекса в ужас. Он забывал правила игры, сформулированные им самим.
Какого черта он ввязался в эту историю?
— Ты никогда не говорил мне, чего хочешь, — нежно сказала она. Это прозвучало слишком по-женски, что совсем не похоже на Долли. Во всяком случае, на ту Долли, которая ему нравится.