— Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь про наблюдение.
Он обвел алчным взглядом тело Лиззи, намеренно облаченное в самый тонкий из ее купальников. Она хотела, чтобы Майкл желал ее. Казалось, их связывает главным образом секс. И Лиззи держалась за этот секс как утопающий за соломинку.
Халат не мешал ей дрожать.
— Ты уже закончил свои круги?
— Будь у меня соответствующее настроение… — судя по тону, такое настроение у него и так присутствует, — я мог бы поплавать еще немного.
— Тогда дай мне десять секунд форы.
— Отсчет начат.
Увидев коварную улыбку Майкла, Лиззи сбросила с себя халат и швырнула его в голову своего бойфренда, надеясь увеличить фору. Но она жестоко ошиблась. Майкл громко заулюлюкал и догнал Лиззи прежде, чем она успела добежать до бортика.
— Десять секунд! — крикнула она и прыгнула в воду.
Майкл перехватил ее, когда она сделала поворот. Точнее, когда Лиззи достигла середины бассейна, там ее уже поджидали.
Не доплыв до Майкла, она с шумом вынырнула на поверхность и пригладила волосы.
— Ты в порядке?
Она дрожала.
— Ты сжульничал, а я замерзла.
— Сжульничал? Как это? Я дал тебе твои десять секунд. — Майкл принципиально не обращал внимания на то, что она стучит зубами.
Сам он зубами не стучал, поэтому Лиззи решила улыбнуться и стерпеть.
— Десять секунд по чьим часам? Кроме того, предполагалось, что ты поплывешь со мной. А не погонишься следом.
— Я и плыву с тобой. — Он подплыл ближе, сделав мощный толчок ногами. — Но ты попросила фору. А фора предполагает преследование. Потом ты сама будешь преследовать меня…
Лиззи покачала головой, медленно подплыла к краю бассейна и встала на дно.
— Сыта по горло. В последние три недели я только этим и занималась.
Майкл остановился рядом. Вода журчала вокруг его груди. Он посмотрел Лиззи в глаза, но не сделал попытки прикоснуться к ней. Или согреть ее.
— Ты говоришь о «Мусорщике»?
— А о чем же еще? — Лиззи увиливала от ответа, хотя на самом деле ей хотелось признать правду и сказать, что самый важный шаг в своей жизни она сделала из-за какой-то глупой игры.
Лиззи не заслуживает приза. Она рискует потерять уважение Майкла (если уже не потеряла его) своим нытьем и нежеланием понимать, что он вмешивается в ее жизнь ради ее же пользы, считая, что она обязана реализовать свой творческий потенциал.
Она обвиняет Майкла в том, в чем он не виноват ни сном ни духом. Пытается похоронить очень актуальную проблему взаимного непонимания под покровом ночи, среди простыней его постели. Но секс перестал быть панацеей, которой являлся прежде.