— Чудесно, — сказал Готор. — Я готов выплатить этот долг прямо сейчас. Сию минуту.
— Шестьдесят тысяч корон? — недоверчиво переспросил почтенный Рииг. — Они у вас с собой?
— Нет конечно. Заплачу, когда будет время. Или вы мне не доверяете?
— Но так дела не делаются! — возмутился Рииг. — Я конечно…
— Напомню, — холодно произнес Готор, глядя на председателя словно на посмевшую заговорить в его присутствии букашку. Спина его при этом выпрямилась как у истинного оу, а в глазах появилась такая смесь надменности и свирепой ярости, что даже Ренки поневоле испытал некий трепет. — Эта корона на моем погоне означает высшую степень доверия самого короля! А какой-то купчишка смеет сомневаться в моей честности?
— Я ни в коей мере не… — забормотал почтеннейший Рииг.
— Поздно, — прервал его Готор, и его глаза внезапно сверкнули такой дикой злобой, что председатель невольно отшатнулся. — Оскорбление уже нанесено. Ренки, напомни-ка мне: я имею право вызвать этого жирного борова на дуэль?
— Только с разрешения своего непосредственного начальника, — четко отрапортовал Ренки, потрясенный переменой, произошедшей в Готоре.
Нет, он и раньше его видел и строгим вождем, и даже свирепым и безжалостным воином. Но сейчас перед ним сидело какое-то жуткое сочетание злобы, надменности и жестокости.
— Человек благородного звания может бросить вызов представителю низшего сословия, — продолжил Ренки, с трудом заставляя свой голос звучать спокойно, — испросив на то разрешение своего сеньора либо воинского начальника. Но зачем тебе марать свой клинок? Можно подать в суд. Кажется, за подобное оскорбление полагается пятьдесят плетей.
— Ну-у-у, друг мой, на каторгу я попал отнюдь не за то, что скрупулезно следовал разным кодексам и законам. — Готор рассмеялся, и Ренки почувствовал, как у него мороз пробежал по коже. — И, может, мне самому хочется замарать свой клинок кровью разных там хамов. А что касается Риишлее, думаю, он разрешит мне удовлетворить эту маленькую прихоть. В конце концов, помнишь, что он говорил, когда мы с ним обедали в последний раз?
Вспомнить что-то, подходящее под этот случай, из того, что говорил всесильный Риишлее во время их последнего совместного обеда (приглашены были все участники предстоящей операции, дабы не отвлекаться от обсуждения, но в устах Готора это прозвучало как упоминание о дружеской пирушке), Ренки не смог, но ему хватило ума кивнуть с понимающим видом.
— Я не… ик… судари… Вы не… Это не совсем… Готов… ик… принести извинения, — лопотал бледный как мел и испуганный до икоты Рииг, наконец осознав, с кем связался.