— Вон, судари, на той дюне лежит большой камень, напоминающий черепаху. Под него-то я и сунул свои бумаги, когда понял, что не смогу уйти отсюда морем.
— Принесите, — коротко приказал Готор, и парочка егерей сорвалась с места, а спустя минут десять вернулась с пакетом, прочно зашитым в непромокаемую парусину.
— Хм… Действительно, довольно интересно, — сказал Готор, вскрыв пакет кинжалом и мельком просмотрев его содержимое. — Вы и правда довольно талантливый искатель информации, печально, что выбрали такой путь. Однако, Каас, а вы ведь сильно перепугались?
— Да, сударь, — кивнул мошенник. — С тех пор как я встретил вашу банду, меня преследуют неудачи. Раньше я жил в собственном доме, успешно занимался торговлей и имел немало власти, уважения и влияния. А последние годы вынужден скитаться по миру, якшаясь с пиратами и разбойниками. И я искренне верил, что, убив вас и забрав ваше золото, смогу переломить ход судьбы. Когда вы передали мне верблюдов и я стал обладателем огромной горы золота, это было так удивительно, словно бы у меня выросли крылья и я воспарил над землей. Но в следующую минуту вы опять низвергли меня на землю, и это было самое страшное мое падение за всю жизнь!
— Иначе вы были бы осмотрительнее, заключая со мной договор, — словно бы и не слушая слова Кааса, закончил свою фразу Готор. — Всего лишь «не убивать меня». Тут ведь ни слова не говорится, что я буду препятствовать в этом кому-то из моих людей или что я не оставлю вас связанным на этом берегу, передав в руки родителей тех детей, которым вы угрожали смертью. В конце концов, я могу вас передать правосудию города Оээруу, чтобы вас казнили. Но я не буду делать ничего из вышеперечисленного. Я убью вас сам, нарушив собственную клятву.
— Но, сударь!
— Видите ли, Каас, вы сделали большую ошибку, когда решили шантажировать меня этими детьми. В моих краях тоже встречаются такие мерзавцы, и по нашим законам их и за людей считать нельзя. Им можно обещать что угодно и нарушать клятвы, торговаться, иногда даже выполнять их требования. Но в конечном итоге их ждет смерть.
После этих слов Готор вытащил из-за кушака пистолет и выстрелил обреченно смотрящему на него Каасу точно в сердце. А потом скривился от отвращения и плюнул.
Странно, но на следующий день состояние почти у всех участников вчерашних событий было таким, словно бы они пережили настоящее сражение. Лень, апатия и даже ощущение, будто болят несуществующие раны.
Готор ходил особенно хмурый и, что уж совсем было на него не похоже, придирался к встречным по разным пустякам. После того как он наорал на почтеннейшего Йоорга, вновь начавшего приставать к нему с какими-то своими открытиями, Ренки решительно отозвал друга в сад, чтобы серьезно поговорить без лишних ушей.