Налог на наследство будет чудовищным.
— Тип, мне нужно выпить, — сказал Стэффорд.
— Рановато.
Они перешли в примыкавший к залу кабинет мистера Филана. Секретарша и все, кто работал на этом этаже, по-прежнему находились внизу.
Адвокаты заперли за собой дверь и стали поспешно просматривать шкафы и ящики стола, которые оказались открытыми. Трой предполагал, что они это будут делать, иначе никогда не оставил бы свои конфиденциальные бумаги без присмотра. Он знал, что Джош придет сюда сразу же. В среднем ящике стола они нашли договор с крематорием в Александрии, заключенный пятью неделями раньше. Под ним лежала папка со сведениями о Всемирной организации миссионеров, работающих в племенах.
Они собрали все, что могли унести, потом нашли Снида и велели ему запереть кабинет.
— Что там в последнем завещании? — спросил Снид. Он был бледен, глаза у него ввалились. Мистер Филан не мог умереть вот так, ничего ему не оставив — никаких средств к существованию. Он преданно служил Трою тридцать лет.
— Я не могу этого сказать, — ответил Стэффорд. — Приду завтра, чтобы сделать подробную опись. Никого сюда не впускай.
— Разумеется, — прошептал Снид и снова заплакал.
Следующие полчаса Стэффорд и Дурбан провели с полицейским, приехавшим на место происшествия. Они показали ему место, где Трой перевалился через перила, сообщили имена свидетелей, не вдаваясь в подробности, описали то, что связано с последним письмом и последним завещанием Филана. Случай был предельно ясным — самоубийство. Они пообещали предоставить полиции копию заключения о вскрытии, и коп, закрыв дело, покинул здание.
Отправившись к судмедэксперту, Джош и Тип распорядились немедленно провести вскрытие.
— Зачем нужно вскрытие? — шепотом спросил Дурбан.
— Чтобы доказать, что в организме Троя не было ни наркотиков, ни алкоголя. Ничего, что могло бы поставить под сомнение его дееспособность. Он все предусмотрел.
Было уже почти шесть, когда они добрались до бара в отеле «Уиллард», неподалеку от Белого дома — в двух кварталах от их офиса. Только хорошенько выпив, Стэффорд впервые за весь день позволил себе улыбнуться:
— Он и впрямь все предусмотрел, не так ли?
— Он очень жестокий человек, — задумчиво сказал Дурбан. Потрясение сменилось трезвым осознанием действительности.
— Ты хочешь сказать — был очень жестоким человеком.
— Нет. Он и сейчас есть. Трой продолжает сеять распри.
— Можешь себе представить, сколько денег потратят в предстоящий месяц эти глупцы?
— Мне кажется, преступно не сообщить им о завещании.
— Мы не можем. У нас — твердое распоряжение клиента.