— Итак, с чего начнем? — с улыбкой поинтересовался он.
Нужно было обговорить очень многое, а поскольку остальные адвокаты детей Филана тоже жаждали присутствовать, у Хэрка времени оставалось лишь для «базовой грунтовки».
— Если коротко, — начал он, — нас интересует, каково было душевное и умственное состояние старика в утро его смерти.
Снид заерзал, стал морщить лоб и закатывать глаза, изображая напряженную работу мысли. Он искренне хотел сказать то, что нужно, и чувствовал себя так, словно находился на старте заезда с призовым фондом в четыре с половиной миллиона долларов.
— Старик был явно не в себе, — заявил он наконец. Слова повисли в воздухе в ожидании одобрения.
Хэрк кивнул. Пока все правильно.
— Это было его обычное состояние?
— Нет. В последние дни жизни он находился в более или менее здравом рассудке.
— Сколько времени вы проводили с ним?
— Все двадцать четыре часа в сутки.
— Где вы спали?
— Моя комната находилась в конце коридора, но у мистера Филана был звонок, услышав который я приходил в любое время. Иногда он просыпался среди ночи и требовал сока или таблетку.
— Кто еще с ним жил?
— Никто.
— С кем еще он общался?
— Ну разве что с Николетт, своей секретаршей. Он ее обожал.
— Он с ней спал?
— Эта информация может помочь?
— Да.
— Тогда могу сказать, что они трахались, как кролики.
Хэрк не сдержал улыбки. Сообщение о том, что Трой спал со своей последней секретаршей, никого не могло удивить.
Потребовалось не много времени, чтобы найти общий язык со Снидом.
— Послушайте, мистер Снид, вот что нам нужно: причуды, небольшие странности, отклонения от нормы, необычные высказывания и поступки, которые, взятые вместе, складывались бы в общую картину, способную убедить любого, что у мистера Филана с головой не все было в порядке. У вас есть время. Сядьте и все запишите. Побольше деталей. Поговорите с Николетт, убедитесь в том, что он с ней спал, послушайте, что она скажет.
— Она скажет все, что нам нужно.
— Отлично. Тогда хорошенько отрепетируйте свои показания, чтобы адвокаты противоположной стороны не смогли под них подкопаться, чтобы нигде не было зазора, в который можно было бы вклиниться.
— А кому вклиниваться-то?
— Кому? Вы уверены, что нет какого-нибудь водителя лимузина, горничной, бывшей любовницы или еще одной секретарши, которые смогут опровергнуть ваши свидетельства?
— Все эти люди, разумеется, существуют, но никто из них не жил на четырнадцатом этаже — только мистер Филан и я. Он был очень одиноким человеком. И отнюдь не нормальным.
— Тогда как же ему удалось так здорово обвести трех психиатров?