Для Нейта было мукой наблюдать, как Жеви говорит по телефону. Он не понимал ни слова, но язык жестов и мимики был весьма красноречив: улыбка, нахмуренные брови, мольба в голосе, обескураживающие паузы, потом повторение уже сказанного.
Закончив, Жеви сказал Нейту:
— Он поищет своего командира. Велел перезвонить через час.
Час показался неделей. Снова выглянувшее солнце высушило траву, но влажность воздуха оставалась чудовищной. Нейт был все еще без рубашки и ощутил, как припекает солнце.
Они перебрались в тень под деревом. Женщина потрогала развешанные на веревке рубашки. Поскольку во время последнего дождя их не сняли, они были мокрыми.
Гораздо более темная, чем у Нейта, кожа Жеви и Милтона не боялась солнечных лучей. Марко тоже не обращал внимания на жару, и они втроем отправились осматривать искореженный самолет. Нейт благоразумно остался под деревом. Полуденная духота была невыносимой. У Нейта сводило мышцы на груди и плечах, и он решил вздремнуть. Но у мальчиков были другие планы. Нейт наконец запомнил их имена: старшего звали Луис, среднего — того, который пытался согнать корову со взлетной полосы за секунду до их падения, — Оли, а младшего — Томас. С помощью разговорника Нейт начал постепенно преодолевать языковой барьер.
«Привет. Как дела? Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Приятный день». Мальчики медленно выговаривали эти фразы по-португальски, чтобы Нейт слышал, как надо их произносить, затем он учил их говорить то же самое по-английски.
Жеви вернулся с картами, и они снова стали звонить. Похоже, военные готовы были помочь им. Ткнув пальцем в карту, Милтон сказал:
— Фазенда «Эсперанса». — Жеви повторил то же самое с большим энтузиазмом, который, впрочем, испарился после того, как Милтон повесил трубку.
— Они не смогли найти командира, — перевел Жеви, стараясь, чтобы слова не звучали безнадежно. — Рождество, вы же понимаете.
Рождество в Пантанале. Девяносто пять градусов выше нуля, влажность — и того хуже. Палящее солнце при почти полном отсутствии тени. Жуки и насекомые при отсутствии противомоскитной жидкости. Веселые детишки — и никаких подарков. Никакой музыки, потому что нет электричества.
Нет ни елки, ни рождественских угощений, ни вина, ни шампанского.
«Но ведь это же приключение, — повторял себе Нейт. — Где твое чувство юмора?»
Убрав телефон в футляр, он щелкнул крышкой. Милтон с Жеви снова направились к самолету. Женщина ушла в дом.
Марко что-то делал на заднем дворе. Снова усевшись в тени, Нейт стал думать о том, как было бы хорошо, потягивая шипучку, послушать хоть один куплет «Белого Рождества».