Джиннифер сделала вид, что нюхает воздух, хотя он знал, что она будет не в состоянии унюхать
то, что мог он – горящее топливо, разлагающиеся отбросы и отходы жизнедеятельности человека. Этого
было достаточно, чтобы его желудок вывернуло наизнанку.
- Все не так уж и плохо. – Она сняла с коробки крышку, открывая смесь посыпанных хлебной
крошкой фруктов. – Мама Джека владеет закусочной! Он дал мне немного этого коблера. Это просто
изумительно.
Когда она поднесла это к нему, на ее лице была напряженная улыбка, и Зейн взял корочку пирога.
Он положил ее в рот и, стараясь не подавиться, проглотил. Его желудок редко переносил что-либо
кроме мяса.
- Кто такой Джек? – спросил он.
- Это я, - сказал высокий юноша, которому пришлось идти быстрым шагом, чтобы догнать
Джиннифер.
Джиннифер сказала:
- У меня было слишком много всего нести, так что Джек предложил помочь.
Брови Джека приподнялись, когда он посмотрел на Зейна, но все что он спросил:
- Ты парень Джиннифер?
- Он мой друг, - сказала Джиннифер с заполненным коблером ртом.
Друг. От этого слова губы Зейна скривились.
Джек сказал:
- Круто. Тогда я могу это отдать тебе. – Он вытащил из кармана листок бумаги и сунул его в один
из пакетов, которые нес. – Если ты когда-нибудь будешь в Тренте, и тебе что-нибудь понадобится –
поесть, плечо чтобы поплакаться, место остановиться – позвони и я тебя пристрою.
Зейн почувствовал, как с каждым словом, вылетавшим из уст мальчишки, внутри него нарастает
напряжение. И прежде чем Джиннифер успела проглотить очередной кусок коблера, Зейн одной рукой
выхватил у него пакеты.
- Ей ничего от тебя не нужно.
Джиннифер встала между ними.
– Спасибо Джек. За все.
Джек бросил на Зейна осторожный взгляд и, приподняв шляпу, кивнул Джиннифер.
– Увидимся, Джинни.
Зейн заскрежетал зубами, глядя, как парень уходит. Затем его рука опустилась в пакет, и он
вытащил листок бумаги. На нем было имя Джека, его номер телефона и одно предложение:
До встречи в моих снах.
Он скомкал бумагу в кулаке. Когда он, наконец, посмотрел вниз, Джиннифер сердито смотрела на
него снизу-вверх. Однако эффект от ее гневного взгляда был несколько ослаблен из-за черничного
сиропа, размазанного над верхней губой.
- Ревность тебя не украшает, - решительно сказала она.
Зейн презрительно усмехнулся.
– Я не ревную тебя к этому мужчине или к любому из твоих мужчин.
Он понял, что ведет себя как мудак, но для этого потребовалось ее обиженному взгляду
пробиться сквозь дымку его недовольства. И прежде чем он смог еще больше все усложнить, он
обхватил ее щеку свободной рукой.
- Я не должен был этого говорить.