ночь.
- Хочешь поесть что-нибудь свежее? Я видела недалеко карибу.
Они будут на территории Силуит через несколько часов, но она страстно желала что-нибудь
помимо батончиков и сушенного мяса, которое они брали с собой в дорогу.
- Ты хочешь поймать целого карибу только для нас двоих? – Сейчас он смотрел на нее так, словно
думал, что она была самой интересной вещью в мире.
Она вытянула ноги, так что ее ступни почти к нему прикасались.
– Ну, я думала, что могла бы поохотиться, а ты мог бы приготовить еду.
- При условии, что ты сама снимешь шкуру, - сказал он, его веки опускались все ниже каждый раз, как он моргал. – Я поохочусь утром.
Его поза стала расслабленной, как только он стал поддаваться сну. Джиннифер смотрела на него,
ужасно желая подползти и прижаться к нему.
Словно прочитав ее мысли, он сказал:
- Если замерзнешь, ложись рядом со мной. Я буду держать тебя в тепле.
Она подумала, что почувствовала, как его слова, произнесенные грубым от сна голосом,
коснулись ее кожи.
- Думаю, я могу совершить быструю прогулку до наступления темноты.
Пока она говорила, то приготовилась к спору, точно такому же, что у них происходил каждый раз, когда она просила размять ноги и сделать несколько снимков. Да, она будет смотреть куда идет. Нет, она не уйдет слишком далеко. Да, она не пропадет надолго. Даже после всего этого он обычно выдавал
расплывчатое «это небезопасно» и говорил ей остаться на месте. После чего она должна была
напомнить ему, что самостоятельно справлялась в течение двух месяцев, пока из-за Индиго не попала в
неприятности. Потом он напомнил бы ей, что она почти потеряла ногу в медвежьем капкане. Затем они
прошли бы полный круг – она говорит ему, что будет смотреть под ноги, не уйдет далеко и не пропадет
надолго.
Временами он мог приходить в бешенство, но… ей это тоже вроде как нравилось.
Ее отец провел большую часть ее детства вдали от дома, и, даже когда он был там, его ум всегда
был сосредоточен на работе. Ее мать была сторонником «жестокости из лучших побуждений», и
единственное, от чего она оградила Джиннифер, это от телевизора. Единственная вещь, которая ей
нравилась в Аароне, было то, насколько он ценил ее независимый характер. Однако она всегда
внутренне желала, чтобы он немного ее защищал.
Она знала, что если пройдет достаточно времени, ей очень быстро надоест чрезмерная опека
Зейна, и, вероятно, она начнет этим возмущаться. Но сейчас она испытывала порочное удовольствие от
того, что он был одержим ее безопасностью.
Так что она была немного разочарована, когда он только нахмурился и сказал: