— Продукты дочке в Каменец? Хорошо. Можно. Жених и невеста, значицца? Ковалёв, ты деда этого точно видел? — сержант, приземистый и крепкий, и со строгим взглядом, был самим старшим, как раз лет за двадцать пять. Похоже, он вполне понимал местный язык?
— Так и есть, товарищ комотделения. Этот дед на днях заезжал в Каменец, тоже с харчами. И адрес дочки называл, где-то на Подречной улице, в самом центре. А этих вот не было. Первый раз вижу.
— Значицца, и у вас тоже родственники в Каменце? И где же они живут?
— Таварыш камандзир, мы з Василем едзем да маих сваяков. А яны жывуць на вулицы Агароднай. Можа, и чули – Пятрусь Михальчык и Майя Юркевич, замужам за Янам Юркевичам.
Хорошо, что Алеся начала разговор. Василию с его не очень чистым «тутошним» можно было засыпаться на раз. Поэтому он и всю дорогу больше молчал и лишь слушал дядю Михася, перебиваясь короткими репликами.
— Ну, гражданка, всех знать невозможно. Значицца, на Огородной? Кажись, есть такая улица. Ох, и гарна же дивчина у тебя, товарищ. Такая бойкая и смелая! А сам-то чем занимаешься? Крестьянствуешь?
Что же делать Василию? Помолчать? Или всё же осмелиться ответить?
— Не, тава-рыш. Рамес-ник я. Пра-летар. Май-стар на все руки, па дрэ-ве, па жа-лезе магу.
Как ни удивительно, но смог попаданец прикинуться местным, что ни есть «тутейшим». Смог! И говор получился, хоть и немного растянул слова.
— Пролетарий, значицца? Это хорошо.
— Таварыш, мой Василь пакуль моцна хварэе. Слабы ен. И таму яму и па дарозе было вельми цяжка.
— Понятно, гражданочка. Что же, проезжайте. Только имейте в виду – нынче в городке поговаривали, что немец может напасть. Да и с утречка что-то сильно стреляли севернее и южнее Каменца. Даже пушки бухали. Похоже, очередной бой произошёл. Но, ничего, не на того напали. Товарищ комбриг Черняховский покажет ещё им, где раки зимуют. Получилось у Речицы, получится и здесь. И товарищ комдив Кривошенин не лыком шит. Этот немец фон Швеппенбург не Гудериан, говорят, звёзд с неба не хватает. Будет Брест нашим, скоро будет. Но, знайте, это секрет. Вы уж об этом после у себя особо там не распространяйтесь. Давайте, проезжайте.
Это уже было плохо. Вот, фашисты, проклятые, никак не неймётся им. Ну, вот, после их стрельбищ могли подвергнуться нежданные приключения и, само собой, ужесточение пропускного режима и прочие такие вещи.
— Таварыш камандзир! У вас, напэвна, з харчами не вельми? Давайце я тут подкину вам сее-што хатняе! — и дядя Михась на самом деле взял с телеги какой-то узелок и подал сержанту. Тот без слов взял.