Ваня принял из рук Дружинина очередную чашку свежезаваренного чая, сделал глоток и даже зажмурился от удовольствия.
Встреча членов оперативной группы, собравшихся в полном составе, проходила в номере гостиницы «Астория», где уже третий день проживали Углов и Дружинин, после того как приехали в Петербург. Ваня в своем кургузом пиджачке и стоптанных башмаках диковато смотрелся среди богатой гостиничной обстановки. Недаром портье с некоторым удивлением смотрел, как господа из 202-го номера проследовали через вестибюль в обществе какого-то оборвыша. Углов отметил этот взгляд, но решил им пренебречь: пусть портье думает, что хочет.
Встреча Углова и Вани в Гостином дворе прошла, что называется, штатно: они сразу нашли друг друга. И теперь сыщикам предстояло обсудить полученные результаты и наметить план дальнейшего расследования.
— Так что такого с этой Настей? — напомнил Углов. — Ты что, влюбился в нее? И теперь не знаешь, застрелить ли ревнивого мужа или застрелиться самому?
— Если бы так! — воскликнул Ваня. — Нет, здесь все гораздо хуже. Речь идет не о любви, а о предательстве! Точнее, и о том, и о другом вместе.
— Ну-ка, скажи яснее, я не понимаю, — признался Дружинин.
— Это она всех выдает! Она с охранкой сотрудничает! И делает это из-за ребенка. Думает, что если большую часть организации пересажают, ее муж бросит всю эту революцию и они заживут как обычные люди. Это любовь ее на предательство толкнула!
Углов и Дружинин переглянулись. Оба не знали, что сказать. Потом Углов спросил:
— Ты уверен, что угадал правильно? Может, это все твои… галлюцинации, что ли?
— Нет, все сходится! Романов мне говорил, что провалы в организации начались полгода назад. А Настя на шестом месяце. И потом, какие галлюцинации? Нет у меня галлюцинаций! Она это, она! Вопрос в том, что теперь делать? Сказать Романову или не говорить? Если не сказать, она и остальных членов организации полиции сдаст, а там такие мужики классные есть! А если сказать — что он тогда с женой сделает?
Сказав это, Ваня вопросительно посмотрел на старших товарищей.
— Мне кажется, надо сказать, — посоветовал Дружинин. — Надо это предательство прекратить! А уж что потом Романов сделает — это будет на его совести.
— А я думаю, ничего говорить не следует, — заявил Углов. — Во-первых, ребенка еще не родившегося жалко. Во-вторых, чем меньше мы будем вмешиваться в историю, тем лучше. А в-третьих, это вообще не наша задача — спасать революционеров от полиции. У нас своя цель — может, забыл? Нам прежде всего о ней надо думать. Там, в том, что ты рассказал, было что-то важное, относящееся к нашему делу. Но ты со своей Настей совсем меня сбил, я забыл — что… А, вспомнил! Кажется, твой Романов тебе рассказал про двух людей, которые у них появлялись, искали помощников для убийства Столыпина?